К концу XVIII века в результате реформ, начатых при Петре Великом, русские значительно сблизились со странами Запада. Наиболее продвинутые представители нации осознали происходящие в Европе процессы и старались адаптировать результаты преобразований. Они достаточно рано влились в процесс Просвещения и начали реализовывать его научные, промышленные и даже социальные задачи. В результате (хотя Запад всегда шел на несколько шагов впереди) общий уровень социальной жизни в России практически соответствовал западному, и между ними не возникло существенного разрыва. Невзирая на недостатки технического развития, в XVIII веке Россия становится одной из великих европейских держав.
Таким образом, формируется единая «Европа», основу которой составляют западные христиане, и теперь к ним присоединяются восточно-европейские народы. Эта новая Европа, включая Россию (а также ее владения в Сибири), стала наглядным примером Великих Преобразований, охвативших весь мир. (Это сложное европейское образование мы в дальнейшем будем здесь называть «Европа».)
В новой Европе образовалось активное сообщество. Это были поволжские мусульмане, тюркоязычные потомки булгар. В XV–XVI вв. русские завоевали и поделили их земли, надеясь на то, что мусульмане обратятся в христианство. В итоге поволжские татары жили совместно с русскими поселенцами и перестали быть большинством даже на своей родине. Однако им удается сохранить в неприкосновенности свою торговую элиту. Во второй половине XVIII века императрица Екатерина Великая решает дать мусульманам, или «татарам», равные права в империи. В некотором смысле ей это удается. Поволжские «татары» избавляются от социального неравенства. В частности, с них снимается запрет проживать в городах, который ранее существовал для всех необращенных. Они начинают активно участвовать в экономической жизни страны, налаживая связи с новым коммерческим миром и даже промышленностью.
В эпоху поколения 1789 года существовали два вида предприятий татар. Находясь под защитой российского закона о запрете иностранной мусульманской коммерции на территории страны, татары воспользовались усилением сибирской торговли и захватили лидерство в центральном евразийском регионе. Теперь они опережали купцов из обедневших городов Зарафшана. В основном это были купцы из Казани, которые могли одновременно как единоверцы торговать в Бухаре и как россияне вести дела в Москве. Как и русские, с которыми татары вступали в партнерские отношения, они начали инвестировать в промышленность. В результате Казань стала крупным промышленным центром.
И хотя их промышленность была далека от современных западноевропейских заводов и представляла собой полукустарное производство, на фоне отсталой русской промышленности она выглядела вполне солидно. В течение некоторого времени медресе Бухары продолжали оказывать социальное и культурное воздействие на татар. Но в экономическом плане первенство давно перешло к поволжским мусульманам. Их постепенно разраставшиеся поселения, с одной стороны, были русскими и перенимали новые техникализированные тенденции (в возможных пределах), а с другой стороны, оставались мусульманскими и поддерживали связи с местным населением.
При этом поволжские татары настойчиво соблюдали исламские традиции не только в религии, но и в творческом культурном аспекте. Их культура только внешне следовала современным тенденциям, например распространялось книгопечатание, но само ее содержание оставалось традиционным. Казань являлась северной мусульманской столицей (со временем Астрахань на Каспии станет второй культурной, но не экономической столицей). Здесь находился главный центр мусульманской печати, где издавались книги на чагатайском, турецком, персидском и арабском языках. Более того, тут переиздавались старые книги и выпускались новые, написанные в манере XVIII и более ранних веков. Татары сохраняли связи со своими единоверцами в бассейне Сырдарьи и Амударьи и со своими соседями в горах Туркестана. Со временем они даже переняли манеру одеваться и социальные привычки своих постоянных партнеров, несмотря на то что те следовали основным тенденциям Технической эпохи.
Помимо всего прочего, в начале XIX века под эгидой татар в бассейнах Сырдарьи и Амударьи увеличилось производство хлопка для экспорта на российский рынок. Туркестан не попадал под влияние походов Наполеона или деятельности Мухаммада-Али, поэтому качество производимого хлопка было низким. В этих регионах не ставились эксперименты и не проводилось локальной модернизации даже в военной сфере (несмотря на интерес к западному оружию), не говоря уже об образовании и периодических печатных изданиях. И еще в течение нескольких десятилетий татары вели дела на старой основе. Туркестан был закрыт для новых путей развития Технической эпохи больше, чем внутренние районы Судана. Однако даже тут экономика подверглась современной коммерциализации. В итоге образовался зависимый от российской экономики субъект, а вместе с этим начался и период модернизации для мусульманских татар.
Татары не были похожи ни на один мусульманский народ. Они адаптировали свои торговые традиции к новому веку и даже приняли активное участие в промышленных предприятиях. Но в то же время татары тщательно ограждали себя от интеллектуальных аспектов новой жизни. Позднее, в XIX веке, когда русские полностью модернизировали свое общество, это интеллектуальное ограничение существенно сдерживало экономическое развитие татар
[411].
Глава II
Мировая гегемония Европы: XIX век
На глазах у поколения 1789 года Европа установила безраздельную гегемонию над исламским миром. Европейские страны проводили политику «европеизации», эта политика принимала ту или иную форму в зависимости от конкретных обстоятельств: иногда лидеры европейских государств напрямую управляли мусульманскими странами, а иногда такое управление осуществлялось опосредованно — среди государственных лидеров стран Востока просматривалась ярко выраженная тенденция ориентироваться на социальные ценности европейской культуры. Таким образом, в большинстве мусульманских стран общественная жизнь проходила под диктовку европейцев. Европейская политическая элита ни за что не допустила бы появления на политической сцене по-настоящему влиятельного, независимого политика, принадлежащего к мусульманскому миру. XIX век ознаменовался лишь двумя по-настоящему значительными военными конфликтами: мы имеем в виду вооруженное столкновение Индии и Великобритании и военные действия голландцев в Малайском архипелаге (при участии британцев). На протяжении XIX столетия голландцы укрепляли свое господство над независимыми мусульманскими портами архипелага, а в эпоху Наполеона начали распространять свое влияние на мусульманские аграрные княжества Явы и Суматры. Таким образом, Голландия подчинила своему влиянию большую часть архипелага, за исключением северных областей (в том числе и Малайи), где сохранялось господство Британии. В Магрибе (этот регион на протяжении многих лет являлся своего рода «полем боя» для государств, расположенных на северном и южном побережьях-Средиземного моря) в XVIII в. началась решительная борьба с пиратами, выступающими под знаменем ислама. Эту борьбу возглавили христиане, которые начали ощущать себя новыми хозяевами этой территории. Окончательную победу над корсарами Магриба удалось одержать лишь в начале XIX в., причем следует отметить, что в этой борьье приняли участия только что созданные Соединенные Штаты Америки.
