Внедрением в деревне новых технических образцов, которые вели к распаду ее гомогенности и изоляции от города, иногда занимались разбогатевшие бедняки, вернувшиеся из городов, но, как правило, этим занимались богатые крестьяне из прослойки умда. Уже перед началом Первой мировой войны система круглогодичной ирригации разрушила старые общинные образцы водопользования. Каждая семья старалась установить на оросительных каналах, которые не бывали переполнены, свои собственные помпы. У богатых семей была возможность поставить их в самых удобных с точки зрения ирригации местах. В межвоенный период на рынке появились новые, более совершенные помпы, которые стоили дороже, и пропасть между богатыми и бедными стала еще шире. В то же время кооперация с целью помола зерна, для которого на равных соседских началах объединялись несколько семей и семейных групп, позволила создать относительно механизированные частные пекарни, которые выпускали дешевую продукцию и способствовали формированию класса сельскохозяйственных предпринимателей.
Начало распада сельской общины
В результате подобных изменений те формы общественных отношений, которые были характерны для сельской общины, постепенно уступали место образцам, заимствованным из города, в которых главное место занимала нуклеарная семья, а свойственная деревенской жизни солидарность не имела решающего значения. Еще в XIX веке в меню крестьянина появились новые виды овощей. Широкое распространение получили картофель и помидоры, увеличилось потребление риса, зерновых культур, мяса, в то же время многие традиционные рецепты деревенской кухни оказались практически забытыми. Сельские жители стали одеваться гораздо элегантнее, хотя покрой одежды не претерпел существенных изменений. С пятидесятых годов мужчины начали чаще носить нижнее белье, платья женщин стали плотнее прилегать к телу, практически все стали носить обувь (как защиту от инфекционных заболеваний). Состоятельные крестьяне строили себе хорошие дома, часто такие дома имели второй этаж. Мебель стала играть очень важную роль и при формировании приданого девушек приобрела даже большее значение, чем ювелирные украшения.
Большинство сельских жителей сохраняли верность исламу и связанным с ним деревенским предрассудкам, но их религиозные предпочтения изменились. Интерес к суфийским тарикатам упал. Местные святые по-прежнему оставались объектом ревностного поклонения, но функционирующие братства, совершавшие зикры, почти исчезли. Подобные изменения отражали не только рост популярности религиозных братств на пуританской основе, но и общее настроение выпускников аль-Азхара, которые для деревенских жителей оставались непререкаемым интеллектуальным авторитетом. На протяжении XIX века они целенаправленно боролись с тарикатами, подчеркивая шариатскую сторону ислама. Сначала в городах, а потом и в деревнях стали исчезать все обряды, отступающие от норм шариата, например ритуальные оплакивания умерших. Это означало отход от коллективных выражений чувств, а когда эмоции вытесняют из религии, они находят себе выход в политике. Со времен националистического движения Мустафы Камиля крестьяне понимали, что политические действия городских лидеров могут быть направлены на удовлетворение их крестьянских нужд. В 1919 г. крестьяне принимали активное участие в противостоянии англичанам, в 20-е годы поддержка партии Вафд была повсеместной, а после того, как в 1936 г. она дискредитировала себя в их глазах, свой шанс получили менее крупные политические партии. Таким образом, национальные политические партии, частично связанные с местными межклановыми противоречиями, поглощали бурные страсти фрустрированных крестьян, даже если против этого выступали улемы.
Возможно, самым серьезным последствием все возрастающей коммерциализации сельской жизни стало исчезновение всего, что давало крестьянину персональное чувство сопричасности к большой общине. Рост численности населения приводил не к строительству новых деревень, а к чрезмерному расширению старых (появились селения, в которых на прежних сельхозугодиях проживали 15 тыс. и более человек). Более того, изменилась и планировка улиц: на смену узеньким улочкам и маленьким тупичкам пришли прямые, широкие улицы, и у каждой семьи появилось свое личное пространство. В то же время в сельской местности практически не осталось пустующих земель. Традиционные сельские обряды, для проведения которых требовалось открытое пространство, отныне проводились не за пределами деревни, а на ее улицах. Тесно сплоченные группы соседних семей начали распадаться: построенные на городской лад широкие улицы разрубили эти связи, и старые влиятельные семьи (как правило, разорившиеся в 20-е годы) больше не обладали прежним влиянием и властью. Раньше мужчины, входившие в эти семейные группы, часто собирались на совместные трапезы, теперь они предпочитали есть дома в кругу собственной нуклеарной семьи, любуясь своей новой мебелью. Для более амбициозных аль-Азхар со своими связями со старыми деревенскими кланами давал возможность карьеры во многих светских областях, причем профессиональные достижения отныне рассматривались не как семейный, но как личный успех. Даже сельский поэт, который пел (причем часто очень хорошо) на всех значимых событиях, включая свадьбы, похороны или военное сражение, был заменен безличным, универсальным и часто политизированным радио.
В межвоенный период резко увеличилось потребление очень крепко заваренного чая
[419] по сравнению с менее сильным кофе. Эксперты утверждают, что неумеренное потребление чая самыми бедными слоями не только подрывало семейный бюджет, но и имело серьезные последствия для здоровья; появились нравоучительные истории о тех бедняках, которые из-за пагубного пристрастия лишились своего клочка земли. В то же время намного более опасный гашиш, который долгое время употреблял только весьма ограниченный круг горожан, теперь, несмотря на все попытки правительства, получил самое широкое распространение в деревне, без него не обходилось ни одно застолье зажиточных мужчин.
Перед началом Второй мировой войны интеллигенция начала искать те методы, при помощи которых можно было бы коренным образом преобразовать весь жизненный уклад деревни. В XIX веке реформаторы ввели в стране французскую правовую систему, в частности и гарантии прав личности, однако они не распространялись на крестьян, которые часто становились жертвами несправедливости. Реальные улучшения должны были изменить деревенскую жизнь. На столе крестьянина появились новые блюда (картофель, помидоры, зерновые культуры), но основы его жизни практически не изменились. Улучшения должны были стать более фундаментальными. Требовалось нечто большее, чем начальные школы, в которых крестьяне изучали алфавит, чтобы вскоре забыть его за ненадобностью. Нужна была комплексная программа, сочетавшая школьную программу с нуждами крестьян, создание больниц и профилактические мероприятия, такие как обеспечение чистой водой, обучение новым методам земледелия, создание центра для обучения взрослых и совместные действия по изменению взглядов скептически настроенных и пассивных крестьян. Деревня сопротивлялась любым переменам, поскольку веками привыкла обоснованно видеть в государстве своего главного врага, который хочет увеличить производительность труда только для того, чтобы забрать все себе. Чтобы подобная комплексная программа была эффективной, необходимо было привлечь к ней молодежь, получившую достаточное городское образование, чтобы понять все потребности, и обладавшую энтузиазмом, способным победить предрассудки. Люди с подобными качествами были достаточно редки: очень часто посылаемые правительством в деревню судьи, врачи и учителя сталкивались с молчаливым сопротивлением крестьянства и, избавившись от идеализма, начинали исполнять свои обязанности, как можно меньше утруждаясь и извлекая как можно больший доход
[420]. Результатом стала общая фрустрация среди тех, на кого были возложены надежды по улучшению жизни крестьян.
