В Египте не было нефтяных месторождений
[426], но он располагал не менее важным для западной экономики ресурсом — Суэцким каналом, через который производилась транспортировка нефти в страны Западной Европы. Каналом владела европейская промышленная компания на основе концессионного договора. Когда британская армия покинула территорию страны, территория канала перешла под контроль правительства Египта. В полном соответствии с нормами международного права, как ранее и Мосаддык, Насер принял решение о национализации Суэцкого канала. Во всех странах Арабского Востока это решение было встречено с нескрываемым энтузиазмом, арабы восхищались его мужеством и внимательно следили за развитием событий. Как и в Иране, европейская компания попыталась нарушить работу канала, отозвав своих специалистов, но египтянам удалось привлечь необходимое количество квалифицированных кадров, кроме того, они располагали собственными обученными работниками, поскольку рынок рабочей силы в Египте был значительно шире, чем в Иране, и канал продолжил работать. Тогда компания попыталась брать с судов плату за проход по каналу за пределами Египта или пустить их вокруг мыса Доброй Надежды, однако такое решение оказалось экономически невыгодным — заменить Суэцкий канал было невозможно. Казалось, Насер одержал победу.
К концу 1956 года в британском правительстве, которое уже не состояло из социалистов, терпимо относившихся к предоставлению колониям независимости, царила полная растерянность: было совершенно очевидно, что национализация Суэцкого канала, этой крупнейшей артерии международной торговли, будет иметь весьма серьезные последствия для всего международного рынка, который окажется в зависимости от милости новых националистических движений. Эти опасения разделяла Франция, которая также получала долю прибыли от Суэцкого канала и была раздражена тем, что Египет открыто поддержал мусульманское восстание в Алжире. Два государства решили, что международные право и порядок можно поддержать, только если Запад продемонстрирует свою военную мощь. Со своих баз на островах Средиземного моря (и надеясь на сухопутное вторжение Израиля) Британия и Франция напали на Египет, стремясь захватить Суэцкий канал и свергнуть режим Насера. Однако, в отличие от Мосаддыка, Насер пользовался гораздо более сильной поддержкой всего общества и даже некоторых арабских государств. Израильтяне сметали все на своем пути, но англичане и французы столкнулись с более организованным сопротивлением, чем они ожидали. Американцы, встав на позиции морализма, и русские, не желая победы капиталистического Запада, активно вмешались в войну дипломатическими методами, причем СССР пригрозил применить военную силу. Организация Объединенных Наций потребовала прекратить огонь, французы и британцы не смогли отказаться. Они с позором вывели свои войска, а Насер праздновал победу.
Насер объявляет о национализации Суэцкого канала. Фото 1956 г.
Весь мир, включая западный блок, хорошо усвоил урок Суэца: несмотря на то что западные страны все еще обладают подавляющим военным превосходством (и военными базами по всему миру), в условиях наличия ядерного оружия они больше не могут применять дипломатию канонерок (и боевых самолетов) для принуждения местных правительств к исполнению своей воли. Это стало следствием конца европейской мировой гегемонии. Дальнейшие последствия выразились в том, что Запад не смог сохранить прямой контроль над своими заморскими территориями, не только над более развитыми странами, получившими независимость в 1949 г., но и над намного менее развитыми областями. Уже в 1956 г. французы были вынуждены предоставить независимость Марокко и Тунису (а англичане — Нильскому Судану). В 1958 г. Франция начала реализовывать программу предоставления автономии своим колониям, в результате которой в 1960 г. получили независимость практически все ее африканские мусульманские владения южнее Сахары. Точно так же развивались события в Южных морях, где независимость обрели все колонии, в том числе и Малайя в 1957 г. В 1960 г. независимость получило Сомали, в 1961 г. — Занзибар, хотя некоторые княжества на южном и восточном берегах Аравии оставались под британским протекторатом в течение еще нескольких лет.
Французский спецназ в Алжире. Фото 60-х гг. XX в.
Алжир был последней заморской мусульманской страной, которая все еще сохраняла зависимость от западного блока. Как мы уже отмечали, здесь проживало много французских переселенцев, и хотя арабов и берберов тут было в девять раз больше, французы считали Алжир не колонией, а составной частью Франции, причем юридически так оно и было. Даже Тунис и Марокко, технически являвшиеся только протекторатами, получили независимость в результате восстаний, французы в принципе не рассматривали возможность сходного развития событий в Алжире. В результате алжирским мусульманам, столкнувшимся с такой непримиримостью французов, пришлось отстаивать свое право на независимое существование в ходе длительной и дорогостоящей партизанской войны 1954–1961 гг. После этого страну покинули миллионы французских поселенцев, от которых в значительной степени зависело экономическое процветание Алжира, именно их позиция не позволяла Парижу мирно урегулировать эту проблему. В 1962 г., получив долгожданную независимость, алжирское национальное правительство столкнулось с серьезными экономическими трудностями.
Независимость и взаимозависимость
Хотя новые государства
[427], население которых стремилось создать новый порядок, основанный на независимости от Запада, стали независимыми, они не смогли разрешить дилемму отставания менее техникализированных обществ от более техникализированных. Эти государства не могли быть полностью независимы, в противном случае им пришлось бы жестко обрубить все международные торговые связи, но, оказавшись в полной изоляции, они были бы вынуждены отказаться от технического развития. Им пришлось искать пути взаимодействия с внешним миром, которые бы не наносили ущерба и не подрывали их независимость. Сделать это можно было в рамках межгосударственной ассоциации, которая бы эффективно заменила европейскую гегемонию. Решение этой проблемы искали на нескольких уровнях. В целом это стало предварительным ответом на дилемму жесткого соперничества между западным и коммунистическим блоками, который выразил отношение большинства мусульманских народов к этому противостоянию.
