В Пакистане гораздо менее радикальная программа (в отличие от Египта и Индонезии ее не называли «социалистической») привела к более четким и понятным результатам. Структура правительства, формируемого парламентскими партиями, была унаследована от Британской Индии и получила достаточно возможностей доказать свою эффективность. Однако Пакистан столкнулся с серьезными проблемами, связанными с самим фактом создания этого государства, которые дополнили старые общеиндийские проблемы нищеты и раздоров. Иногда даже казалось, что сама идея создания государства по религиозному принципу была непоправимой ошибкой.
Отчасти из-за того, что политические партии были созданы на религиозной основе, они не смогли действовать так же успешно, как в Индии. Пакистан как никакое другое государство появился на свет усилием воли очень небольшой группы людей, которые на волне страшного кризиса использовали противоречивые иллюзии масс. Потребность в создании исламского Пакистана возникла только в результате перипетий Второй мировой войны, и при другом развитии событий подобный вопрос просто бы не возник. Однако люди, усилиями которых Пакистан был создан и которые могли бы стать его моральными столпами (в частности, Джинна), умерли почти сразу после его возникновения. Их партия Мусульманская Лига была построена на кризисе лояльности, и когда ее главная цель была достигнута, дисциплина резко ослабла. В отсутствие лидера, который мог бы навести порядок, большинство ее представителей погрязли в коррупции. Они быстро потеряли уважение народа и лишились власти. В итоге в стране не осталось единой национальный партии, на смену которой пришли разрозненные местные партии, которые не были способны ни удовлетворять неотложные национальные потребности, ни решать более общие проблемы, связанные с обстоятельствами создания Пакистана. И только в пуштунских районах ученик Ганди Адбул Гаффар-хан (которого новое пакистанское правительство посадило под домашний арест) смог построить такую систему кооперации, в которой не было места коррупции. Насильственное создание государства в сочетании с его произвольным составом усугубляли положение дел. Проблема беженцев, которых после раздела Индии в Пакистане собралось огромное количество, обострялась конфликтами с коренным населением. Образованные иммигранты из долины Ганга (стремившиеся занять лидирующее положение, которое здесь ранее занимали бежавшие из пакистанского Пенджаба и Бенгалии индуисты) часто сталкивались с недоверием пенджабцев; но вместе с ними они сформировали мощный блок, который занял все руководящие посты, вызвал недовольство остальной нации. Символично, что этот блок пытался навязать урду (язык долины Ганга и частично Пенджаба) как мусульманский язык, несмотря на то что сикхи и бенгальцы стремились отстоять свою культурную идентичность при помощи своих родных языков. Казалось, что нация стоит на грани раскола.
Церемония вступления Сукарно в должность президента Индонезии. Фото 1968 г.
Единственной творческой основой для решения этих проблем мог стать общий национальный дух, но у национальностей Пакистана общими были только их исламская вера и индийское прошлое. Последний пункт носил негативную окраску, но эмоционально был достаточно силен, поэтому пакистанское правительство сочло политически необходимым поддерживать враждебное отношение к Индии, которая для них воплощала индуизм. Как и в Индонезии, потребность национальной самоидентификации определила агрессивный характер внешней политики. Кашмир преимущественно с мусульманским населением после раздела остался в Индии, и его в основном мусульманское правительство считало (на тот момент), что светское правительство Индии будет больше способствовать социальному прогрессу региона; пакистанцы настаивали, что он должен войти в состав Пакистана, они провоцировали местные беспорядки и вторжения племен по границам, но неожиданно оказались в патовой ситуации, поскольку Индия оказалась сильнее, чем они ожидали. Ислам как альтернативная основа пакистанского национального духа был вотчиной неошариатского движения Джамаат-и-Ислами, лидер которого Маудуди спровоцировал коммуналистские мятежи. Неспособность Пакистана обрести внутренний мир (несмотря на выселение чуждых элементов в виде индуистов и сикхов) наиболее ярко выразилась в том, что в течение девяти лет после обретения независимости страна не могла принять национальную конституцию.
Айюб Хан. Фото 1951 г.
Серьезность проблем и усталось народа от беспомощности многопартийной системы (унаследованной от британского парламентаризма) помогли Пакистану найти (хотя бы на время) относительно надежное решение. В 1956 году
[431] (после того как конституция наконец-то была принята, но все основные проблемы остались нерешенными) армия взяла власть в свои руки и разогнала политические партии. Руководитель переворота Айюб Хан пытался построить новую и прочную демократию на основе участия масс (и народных плебисцитов). Ислам как таковой не играл серьезной роли в решении основных проблем общества, как и в Индонезии. Айюб Хан находился под влиянием других идеалов. Он учился на примерах Насера в Египте и Тито в Югославии; последний показал, что коммунистическое движение все же может оставаться национальным. Айюб Хан не стал национализировать промышленность, но он принял план экономического развития, в соответствии с которым государство финансировало создание новых промышленных отраслей. Будучи пуштуном с Афганского нагорья, где действовал Абдул Гаффар-хан, он с уважением относился к некоторым аспектам учения Ганди, подчеркивая важность создания «базовой демократии», ответственного самоуправления на местном уровне, которое затем, когда народ политически созреет, станет основой для регионального и национального самоуправления. Он эффективно провел земельную реформу, обеспечив приток сельскохозяйственного капитала в город. Наиболее важным было то, что Айюб Хан как представитель британской культурной ориентации, сосредоточив власть в своих руках, сохранил в стране относительную свободу слова и даже избирательную систему. В духе британской культуры он уважал национальное культурное наследие: в надежде найти для ислама более положительную роль в государстве, чем неошариатское движение, он основал институт, занимавшийся изучением исламского наследия, применяя современный научный подход и пытаясь переосмыслить его использование в новых условиях. Под его толерантным руководством проблемы Пакистана медленно отступали, пакистанцы смогли справиться с коррупцией и начать двигаться вперед в сфере образования и развития промышленности.
В Пакистане не только в теории, но и на практике старые привилегированные классы (мусульман) не были сильно затронуты мягкими политическими реформами Айюб Хана. В отличие от него Алжир (получив наконец независимость) оказался в теории и на практике охвачен радикальной революцией. Французские поселенцы составляли основную часть привилегированного класса, и когда их непримиримая позиция не оставила другого выхода, кроме как бегства во Францию, большинство экономических объектов страны оказались в распоряжении обычных мусульман. Многие крупные фермы поселенцев, на которых трудились многочисленные мусульманские рабочие, после их бегства стихийно превратились в производственные кооперативы. Длительная вооруженная борьба устранила чуждые элементы и уничтожила власть привилегированных классов, сотрудничавших с Западом; задача нового правительства (опиравшегося на армию) заключалась в наведении порядка среди опасных веяний грядущих экономических неурядиц. В то время как в Египте необходимо было научить запуганных вековым гнетом крестьян, как устроить кооператив, не передавая управление им старому владельцу земли или ростовщику, в Алжире требовалось обучить самостоятельно добившихся освобождения крестьян, как соотнести работу их местных предприятий с национальными экономическими планами, чтобы их труд был наиболее эффективен. Однако, как и в Египте, Индонезии или Пакистане, необходимо было создать централизованный орган управления, отражавший интересы техникализированных классов, которые выражали их через народные плебисциты (а лучше всего сформировать «сверху» массовую партию), которая будет заниматься национальным планированием и направлять развитие менее техникализированных классов населения, причем предполагалось, что армия отойдет в сторону и не будет участвовать в политической жизни.
