Наиболее значимым элементом исламского наследия в настоящее время является религия и религиозное сознание. Сегодня, как и в первом поколении мусульман, религия вновь стала основой культурного наследия общины; к этому привели последние столетия эволюции исламского общества. Для одних это проявляется в неошариатском коммуналистском возрождении, для других — в драгоценных духовных достижениях, когда человек, ведя на людях обычную жизнь, у себя дома тайно превращается в суфия. Какую бы форму она ни принимала, в любом случае эта религия является живой и активной традицией. Мы должны как минимум считаться с тем, что ислам оказывает влияние на сознание современного человека.
Монотеистические учения, разработанные в аграрном социальном контексте путем пророческого социального откровения, глубокого личного опыта или хилиастической воинственности, боролись с несправедливостью и предлагали возможность жить в правде и установить справедливость. Соответственно, современное сознание сталкивается с дилеммами и возможностями Технической эпохи. Это мировые проблемы не только потому, что проявляются по всей планете, но и потому, что условия их решения в одном месте зависят от условий в других местах и влияют на них.
Неделимость современных мировых проблем является отчасти следствием политической эволюции нашего столетия. К середине XX века различные мусульманские народы, как и западные, столкнулись с кардинальными долгосрочными последствиями сущности аспектов Великих преобразований техникалистического общества и всеми возможностями и опасностями, которые открылись в результате этого процесса. В то же время независимость мусульман все более ограничивалась теми же факторами, что независимость и других техникализированных обществ: их только что обретенная самостоятельность была ограничена совместной ответственностью всех людей за решение общечеловеческих проблем. Их представители в Лиге Наций и еще в большей степени в ее приемнике — ООН (в ее специализированных организациях) должны были совместно с представителями немусульманских народов работать над разрешением наиболее насущных международных проблем. Помимо участия в официальных международных организациях они (мусульмане) имели по крайней мере моральные обязательства принимать участие в решении еще более широкого круга проблем, стоящих перед человечеством. Для борьбы с этими проблемами не создавали чрезвычайных органов, но их общечеловеческое значение, как правило, было глубже, чем неотложные текущие задачи. Но неделимость мировых проблем проистекает не только из современной политической эволюции, она встроена в суть техникализма. Это станет понятнее, если мы рассмотрим данные проблемы с точки зрения мусульман, и тем более сравним формы, которые они принимают по обе стороны пропасти в уровне развития, который в большей мере и определяет эту точку зрения. Это поможет нам лучше понять, что должно случиться с исламом, чтобы он справился с вызовами современности, и ответить на более серьезный вопрос: как может ислам и мусульманское сознание помочь решить проблемы Технической эпохи не только на местном, но и на глобальном уровне?
Моральное единство современного человечества
Можно утверждать, что кризис современной Европы, который позволил мусульманским странам обрести независимость, был по меньшей мере следствием исторической динамики полного цикла развития техникализации и беспрецедентной социальной власти европейцев. У класса коммерсантов, которые на ранних стадиях Великих преобразований стали доминирующей социальной силой, не было тех искушений, перед которыми не могли устоять правители и военачальники аграрной эпохи, но были свои дилеммы, о которых мы писали выше. Увлеченные частной инициативой, переживая приличные волны инноваций, каждая из которых обесценивала ранее достигнутое, они были не в состоянии обеспечить и поддерживать уровень социальной ответственности, необходимый для контроля техникализированного общественного строя. Коммерсанты могли манипулировать в своих интересах политикой новых великих держав за рубежом, и бизнес-сообщество не могло сохранить свое единство и удержать в разумных пределах международную конкуренцию, что и вылилось во всемирную катастрофу войны 1914 года, которой никто не ожидал. Хуже того, в рамках универсальной свободной мировой торговли было невозможно скоординировать «экономические циклы» инвестиций с возможностями рынка (из-за чего мобилизованные капиталом массы пролетариев оказывались безработными), это, в свою очередь, вылилось в Великую депрессию 30-х годов.
Еще более радикально моральный кризис общества проявился во Второй мировой войне. В условиях техникализма не только правящая элита, но и большая часть низших классов общества идентифицировали себя с национальным государством, которое настолько заполнило их жизнь, что они полностью утратили какие-либо моральные обязательства и стандарты, кроме тех, что были направлены на рост национальной гордости и благосостояния. В 1930-е годы в побежденной, но все еще потенциально сильной Германии это привело к власти полностью аморальный авторитарный националистический режим нацистов, которые желали повернуть историю вспять и компенсировать поражение 1918 года любыми имевшимися у них в распоряжении средствами, не останавливаясь перед развязыванием войны и террором устрашения (Schrecklichkeit); в ходе развязанной ими войны они также действовали во имя национальной гордости, без оглядки на традиционные человеческие моральные нормы, проводя систематический геноцид членов презираемых ими меньшинств (в частности, евреев и цыган). К концу войны моральная безответственность достигла апогея. На международной арене американцы всегда славились высокой степенью моральной чувствительности. Однако, чтобы навязать Японии свои условия безоговорочной капитуляции, даже американцы, которые были шокированы жестокостью нацистской Германии, не постыдились продемонстрировать свое ядерное оружие массового поражения, причем не на открытой местности, а в крупных городах, дважды в течение нескольких дней: устрашение на новом механизированном и безличном уровне обходилось без сентиментальных ограничений, свойственных даже монголам Чингисхана
Перед лицом этих ужасов мало кто из западных народов смог сохранить свое лицо. Слишком много французов согласилось с тем, что нацисты убивают евреев. А в Советском Союзе, где старые привилегированные классы были уничтожены, а бизнесмены находились под прямым социальным контролем, техникализированный строй, как и в нацистской Германии, игнорировал все гуманные моральные нормы и Сталин поддерживал свое правление террором. На этом фоне многие мусульмане могли поздравить себя с тем, что не разделили моральное падение «материалистического» Запада. Однако ни один мусульманин не имел пока достаточно власти, чтобы пройти проверку на моральность, аналогичную той, через которую прошли западные страны. Более того, мусульмане не остались совсем в стороне от творимого на Западе, чему есть весьма зловещий пример. В межвоенный период в большинстве независимых мусульманских стран к немцам относились как к лучшим друзьям, поскольку они выступали против имперских держав, и эти особые отношения сохранились и после появления нацизма, который, казалось, предлагал более эффективные методы управления. Поэтому мусульманам было легко сделать следующий шаг: в Турции, на Арабском Востоке, в Иране, и даже в мусульманских республиках Советского Союза и в Индии, многие мусульмане, среди которых были и очень влиятельные, сочувствовали и оказывали реальную поддержку нацистской Германии и ее аморальной политике, отвергая «демократические» идеалы, считая их воплощением британского, французского и русского строя. Некоторые утверждали, что нацистский тип тоталитарного националистического государства отвечает мусульманским потребностям как в эффективном национализме, так и в решении всех дилемм современного общества. В некоторых случаях восхищение нацистами было связано с фанатичным антисемитизмом. Хотя, особенно в Советском Союзе, большинство мусульман не поддержали нацистов, был момент, когда они, казалось, могли заручиться общей поддержкой мусульман, если бы их войска смогли дойти до мусульманских территорий. На практике мусульмане поддерживали только некоторые аспекты нацизма, а не весь спектр нацистской доктрины и практики, в том числе и расизм. Многие мусульмане, которые отрицательно относились к западным империалистическим державам, не стали поддерживать нацизм только потому, что он также выступал против них. Фактически решение выступить за или против нацизма стало самым главным выбором для социально активных мусульман. Кроме того, в независимом мировом сообществе роль общественного мнения постепенно возрастала. После окончания Второй мировой войны население слабо техникализированных стран стало такой же частью этого всемирного общественного мнения, как и жители западных государств.
