– Ты, Демид, веди отряд короткой дорогой к Калуге, я же с дружиной пройду по засекам. Погляжу, как несут службу сторожа западных поселений.
Хорин посмотрел на Савельева:
– Ты не убедился в том в Колшино да в Сивово? По-моему, все ясно. Насколько возможно сторожа сполняют свое дело.
– Это тут. Мне надобно посмотреть в других местах. Да и тебе следует поторопиться. Все же похороны…
Калужский десятник вздохнул:
– Да, последний раз посмотреть на сына. Уже в гробу. Это страшно, князь, – терять детей. Лучше бы я сам погиб.
– Держись, Демид. И сполняй, что сказано.
– Слушаюсь, князь.
Разделившись, дружина Савельева пошла западнее Оки и лежавших на берегу реки редких селений.
Хорин же направил свой поредевший отряд прямиком на Калугу.
Пройдя поле, которое не пахали давно, дружина вошла в лес. Здесь князь выставил дозоры, заботясь о том, чтобы противник не мог напасть нежданно. В лесу то возможно.
Савельев сверился с картой. На пути до Калуги по выбранной им дороге никаких сел и деревень, только озеро. Это значит, татар крымских, разбитых отрядов Галимбека тут нет.
Дружина повернула к лесному озеру.
В головной дозор Савельев отрядил служивых татар. Из всех ратников только Икрам Гардай и Рустам Туран знали здешние места.
Получив назначение, Гардай обратился к воеводе:
– Князь, тута ворога поблизости нет. Чего нам плестись вместе с обозом? Дозволь быстро поглядеть на озеро.
Подумав, Савельев согласился:
– Добре. Идите к озеру, сигнал для подхода дружины – крик кукушки три раза. Вы в случае опасности кукуете пять раз. И шесть раз мой сигнал на возврат.
– Понял.
Гардай дал команду, и татары верхом двинулись вперед. По их следу потянулась дружина.
И хотя вероятность встречи с крымчаками была весьма малой, походный порядок ратники блюли строго. Прошли около десяти верст. Все было спокойно, и вдруг вдали подала голос кукушка. Ку-ку – раз, два, три, четыре, пять. И крик ее был торопливый, знающий человек разберет, что это не крик птицы.
Савельев отозвал фланговые дозоры, указывая саблей перед собой, крикнул:
– Разведка попала в засаду, за мной на выручку, вперед. Обозным двигаться следом.
Дружина рванулась за князем.
Старший сторожевого отряда, Илья Гондарь, вышедший из Калуги с рассветом, также пошел к лесному озеру в поисках остатков сотен мурз Галимбека и Айкулы. Также в строгом походном порядке. Встали на елани и тут увидели четверых татар.
Ратник головного дозора закричал:
– Басурмане!
Но сторож Гондарь уже видел их. Решился мгновенно:
– Вперед на псов паршивых, рубите их, ребята, да гляди в оба, чтоб под стрелы не попасть!
У разведчиков Савельева луков со стрелами не было, только сабли. Гардай увидел сторожей одновременно с их страшим. Быстро крикнул кукушкой – подал сигнал опасности. Уйти в лес возможности уже не было, сторожа, гоня коней галопом, стремительно приближались.
Гардай крикнул:
– Отбиваемся! Ратников не убивать, сбивать с коней, дружина подойдет скоро!
Сторожа зашли с трех сторон, один пошел в тыл, дабы окружить басурман. И тут же навалились гуртом. Служивые татары были более подготовлены к сражениям конным боем, оттого без труда отбили атаку. Но сторожа вновь ринулись в драку.
Ратник, что зашел с тыла, погнал коня на Гардая с намерением срубить татарина, покуда тот сидит к нему спиной.
Но из лесу вышла дружина, и резкий голос Савельева заставил дерущихся замереть на месте:
– А ну стоять! Кончай потеху!
Сторожа, ничего не понимая, сбились в кучу около своего старшего. Тот был в сильном недоумении. Из лесу вышла дружина, и, похоже, та особая дружина, о которой предупреждал сотник городской стражи. Но пошто москвичи не дают разобраться с татарами? Или это не московская дружина? Тогда дела сторожей плохи. Жизнь на волоске.
Дмитрий выехал вперед, крикнул старшему:
– Я – князь Савельев, воевода особой царской дружины, кто ты, воин?
– А я, – ответил старший сторожей, – Илья Гондарь, начальник разъезда.
– Из Калуги?
– Оттуда.
– А мы как раз идем к озеру лесному, а потом в крепость.
– Пошто, князь, басурман прибить не дал? Или можно?
– Не можно. Потому как басурмане эти – воины моей дружины, высланный вперед малый ертаул.
Сторожа удивились.
– В особой дружине и – татары? – проговорил недоуменно Гондарь.
– Да. И их знает, как и всех нас, сам государь Всея Руси, Иван Васильевич.
– Во как? – еще больше изумился начальник сторожевого разъезда.
– Ты не смотри, что они татары, это воины, бьющиеся за Русь Святую похлеще некоторых русских.
– Ну, тады другое дело. Извиняй, князь, не разобрался, а с другой стороны, как разобраться-то? Ты бы к ним хотя бы одного русского приставил.
Савельев улыбнулся:
– А ты подумал бы, что это изменник.
Старший сторож погладил бороду.
– Тоже верно. Но обошлось, и добре.
– Молись Богу, Илья, у меня воины такие, что и вдвоем твой разъезд положили бы.
Рядом раздался голос Горбуна:
– А может, и один.
Ратники рассмеялись.
Сторожа смутились. Они были наслышаны о подвигах этой дружины и признавали, что князь прав: татары легко перебили бы разъезд.
Признал то и Илья Гондарь.
– Я молюсь Господу денно и нощно, оттого покуда и живой.
– Ну, ладно. Куда ты вел сторожей?
– К лесному озеру, туда же, куда и ты.
– Нам вместе там делать нечего, ты, Илья, веди разъезд к озеру, мы вернемся к Оке и пойдем в Калугу.
– Дозволь спросить, князь? – обратился к Савельеву Гондарь.
– Спрашивай!
– Что с деревнями Колшино и Дугинка, а тако же с селом Сивово?
Дмитрий объяснил. Старший разъезда возрадовался:
– Слава тебе, Господи!
Савельев перекрестился.
– Воистину так, Илья. Господь на нашей стороне, потому как дело наше правое. Мы за добро стоим, а добро должно победить, иначе жизнь прекратится. Во зле и ненависти люди жить не могут.
– Благодарю, князь.
– За что ты благодаришь меня, Илья?
– За то, что сделала твоя дружина для земли Калужской.
