Большинство социальных видов очень общительно. Они активно ищут других себе подобных для взаимодействия. И это разумно: социальные узы важны для выживания, но сами собой они не «случаются». Требуются время и усилия, чтобы такие узы создавать и поддерживать, – это знает каждый, у кого был в школе «ЛДН»
[27], с которым он сейчас почти не встречается. Наш мозг развивался таким образом, чтобы стимулировать активное дружелюбие. Мы знаем, что окситоцин вознаграждает социальное взаимодействие. В 2014 году Лайза А. Гюнадин с коллегами
{169} доказали существование специализированной схемы, соединяющей вентральную область покрышки (прямо у ствола мозга) и прилежащее ядро с нижними фронтальными участками мозга. Схема эта кодирует и предсказывает социальное поведение. Повышение или ослабление ее активности (надо признать, у мышей) вызывало активизацию или замирание социального взаимодействия. И если названия этих участков мозга кажутся вам знакомыми, так оно и есть. Они и нейронные связи между ними формируют мезолимбическую систему вознаграждения
{170}. Простое взаимодействие с другим человеком может быть приятным – и на то есть веская причина: механизм, управляющий нашим желанием социального взаимодействия, встроен прямо в ту часть мозга, которая отвечает за ощущение удовольствия. Это как приглашение на вечеринку, завернутое в кучу банкнот и доставленное лично вашей первой любовью: вы можете отказаться, но это нелегко. Неудивительно, что мы стараемся оставаться на связи.
Я выбрал термин «на связи» сознательно. Ощущение счастья от социального взаимодействия началось с физического контакта. А именно – с груминга. Большинство животных сами ухаживают за собой, чтобы избавиться от грязи и паразитов на коже, мехе, чешуйках, перьях и т. п. Некоторые из них, например холеные кошки, тратят на это занятие долгие часы. Это полезно для гигиены и здоровья, и эволюция сопроводила этот процесс приятными ощущениями. В буквальном смысле слова. Прикосновения ощущаются с помощью нервов в коже, которые реагируют на изменение давления (и не только
{171}) и посылают соответствующие сигналы в мозг. Отдельные нейроны, участвующие в этом процессе, называются нервными волокнами группы С. Они мельче других нейронов и передают сигналы медленнее
{172}. Эти нейроны отвечают за такие ощущения, как ноющая боль, но в то же время реагируют и на приятные прикосновения. Хотя все осязательные ощущения обрабатываются в соматосенсорной коре головного мозга
{173}, нейроны группы С передают приятные прикосновения на островок Рейля. А как мы знаем, этот участок мозга связан с приятными переживаниями и поведением, направленным на получение награды. Особенно активен он у наркоманов. Благодаря эволюции одним из таких приятных форм прикосновения стал уход за собой. Вы никогда не удивлялись, почему люди сдирают болячки с засохших ранок или ковыряются в носу? Такое поведение было бы бессмысленным, если бы старые схемы мозга не вознаграждали акт удаления «мусора» с физического тела. Возможно, они все еще активны? Это прекрасно объясняет, почему некоторые люди в состоянии стресса грызут ногти.
Но большинство социальных животных формируют и поддерживают узы посредством социального груминга
{174}. Возможно, ощущение, что за тобой ухаживают, не имеет связанной с ним активности двигательной коры мозга: мы не можем пощекотать себя, потому что мозг «знает», от кого исходит щекотка. А вот когда это делает кто-то другой, ощущение становится более непредсказуемым и сильным
{175}.
Социальный груминг отличается сходными чертами. Этот процесс способствует выбросу эндорфинов, вызывает расслабление, наслаждение и счастье
{176}. Когда социальным животным давали опиаты, они теряли интерес к грумингу, но при введении веществ, блокирующих действие эндорфинов, снова страстно жаждали этого наслаждения
{177}. Похоже, на социальный груминг можно по-настоящему «подсесть». Кроме того, в этом процессе у шимпанзе отмечается повышение уровня окситоцина, необходимого для ощущения награды от межличностных связей. Это происходило, когда за ними ухаживали те особи, с которыми у них уже существовали социальные узы, то есть партнеры, родичи и члены собственной группы. То есть можно сказать, что социальный груминг не только создает новые связи, но и укрепляет существующие. Многие животные, например павианы, бо́льшую часть времени бодрствования проводят за социальным грумингом, выходя за рамки необходимой гигиены. Совершенно ясно, что животные, которые ухаживают друг за другом, держатся вместе.
Однако это представляет проблему для людей: поддержание связи через социальный груминг требует времени и усилий. Чем больше индивидов в вашей группе, тем больше времени потребуется на груминг. А человеческие группы становятся все больше и больше. Что же делать?
Одна теория заключается в том, что люди сумели эффективно заменить социальный груминг вербальным
[28] общением и речевыми навыками. Вместо того чтобы тратить часы на вычесывание блох из меха партнера, мы просто говорим то, что означает «ты мне нравишься». Наш мозг с готовностью реагирует на комплименты и похвалы – точно так же, как на социальный груминг
{178}, но только происходит это гораздо быстрее, легче и даже на расстоянии.
