Но потом я понял: эта глубокая, экзистенциальная мысль возникла из разговора в пабе с сексуальной фанатичкой, которая рассказывала о неудачном опыте секса втроем. Такая безумная картина заставила меня громко расхохотаться. Честное слово! Я рассмеялся, напугав других пассажиров, но сразу же почувствовал себя лучше. А потом в наушниках зазвучал голос Бобби Болла – он рассуждал на тему комедии и счастья. И его слова заставили меня снова задуматься.
Смех явно влияет на наше настроение. Он делает нас счастливее, пусть даже на короткое время. В отличие от всего, что приносит счастье, смех и юмор вездесущи и мгновенны. Они доступны в любой ситуации. Они становятся последним рубежом обороны вашего счастья, когда все идет кувырком. Об этом говорят привычные фразы «И все же это смешно» или «Когда-нибудь мы вместе посмеемся над этим». Даже если все вокруг рушится, человек может испытать счастье, если у него есть чувство юмора.
Но правильно ли это? Могут ли такие обычные вещи, как смех и юмор, обладать такой силой? Как юмор влияет на наш мозг? И если комедия и смех моментально приносят счастье, то почему известные комики обычно такие мрачные? Я решил в этом разобраться.
Вы должны смеяться… нет, серьезно, вы ДОЛЖНЫ смеяться!
Как слон может упасть с дерева? Он должен сесть на листок и дождаться, когда наступит осень.
Не самая лучшая шутка, я понимаю. Но для меня она имеет особое значение. Это была моя первая шутка. Я помню, как рассказал ее в комнате, где собрались наши родственники, и все смеялись. Не знаю, смеялись ли они над маленьким ребенком или действительно подумали, что это безумно забавно (там, где я вырос, смеяться было особо не над чем). Как бы то ни было, я до сих пор живо помню, как счастлив я был, что сумел развеселить своих родных.
Но почему мы смеемся? Потому что слышим блестящий каламбур или читаем забавную подпись к фотографии? Потому что бабушка только что упала в бассейн? Потому что кто-то натянул брюки на собаку? Потому что священник пукнул во время свадебной церемонии? В мире происходит много смешного, но почему мы, люди, реагируем на это, рефлекторно издавая странные громкие звуки, связанные с непроизвольными спазмами диафрагмы и сопровождаемые сокращениями лицевых мышц?
Многие эмоции вызывают определенные физические реакции. Чаще всего они отражаются на лице – это и смена выражения, и румянец смущения
{276}. Но смех – реакция громкая, продолжительная, приносящая удовольствие и другие ощущения. Порой смех может даже лишить нас сил. Смех – это не эмоциональная реакция, а эмоциональная гиперреакция. Что же это такое? К счастью, у науки есть четкие ответы.
Во-первых, смех характерен не только для людей. Другие приматы, в частности шимпанзе, тоже смеются
{277}. Смех приматов отличается от нашего: это не «ха-ха-ха», а, скорее, звук пилы, перепиливающей деревянный брусок. Тем не менее у человеческого смеха и смеха приматов есть нечто общее – «преимущественно регулярный, стабильный звук» и «непрерывно эгрессивный воздушный поток». Более того, с помощью сложного акустического анализа ученые установили, что разные типы смеха произошли от общей реакции, характерной для нашего общего предка в период от 10 до 16 миллионов лет назад
{278}. Смех не может быть чисто человеческой особенностью – ведь он в четыре раза старше самого человечества! Кроме того, смеются не только люди и приматы. Смеются даже крысы! Их смех отличается очень высокой частотой, недоступной человеческому уху, но с помощью специальной аппаратуры его удалось уловить
{279}.
То, что смех характерен не только для человека, облегчает нам изучение этого явления. Но встает вопрос: как заставить шимпанзе или крысу смеяться? Показать им, как стареющий альфа-самец пытается забраться на дерево? А может быть, крысам безумно смешно смотреть на мышей, с их дурацкими огромными ушами и зубами? Конечно, нет. Чтобы заставить обезьяну или крысу смеяться, достаточно их пощекотать.
Животные смеются от щекотки, и это говорит нам, что истоки смеха – в игре. Многие животные играют – обычно их игра принимает форму физической возни. Но как отличить игровое поведение подобного рода от реального физического нападения со стороны соперника? Конечно, по смеху. Говорят, что смех возник как рефлексивный сигнал удовольствия и принятия. Это знак «все нормально, я не собираюсь нападать». Смех удлиняет время игрового взаимодействия
{280}, например щекотки. Это объясняет, почему мы так любим смеяться: смех продлевает игру, а это очень благотворно
{281}. Поэтому во время смеха у нас возникает ощущение награды.
Смех, по крайней мере от щекотки, воздействует на целую сеть глубинных участков мозга, включая миндалину, части таламуса, гипоталамуса, нижние регионы и ключевые участки ствола мозга. Ствол мозга – его «старейшая» часть. Он контролирует множество важных, но непроизвольных функций, управляет мышцами, определяющими выражение лица и ритм дыхания. Согласно исследованиям, основной центр координации смеха – мост
{282}. Именно здесь обрабатывается вся неврологическая активность, которая ведет к физиологическому процессу смеха.
Однако я обратил особое внимание на щекотку, поскольку причина смеха играет важную роль в том, как его обрабатывает мозг. Например, хотя смех и приятен, многие люди терпеть не могут щекотки, даже если она заставляет их смеяться. Это объясняется тем, что щекотка – вещь странная, с научной точки зрения.
Верите вы или нет, но существуют две известные формы щекотки
{283}. Первая – это нежное, осторожное поглаживание кожи, «книсмесис». Чисто теоретически, при этом возникает ощущение, словно по коже ползет насекомое (потенциально ядовитое). Врожденное неприятие такого ощущения кажется вполне оправданным. А существует еще сознательная, «навязанная» щекотка, «гаргалезис» (состояние повышенной чувствительности к щекотке называют гипергаргалестезией – 32 балла в игре «скраббл», чтобы вы знали). Именно такую щекотку используют в исследованиях смеха. Это «дружеская» форма прикосновения, которая вызывает сенсорную активность в соматосенсорной коре и, в данном случае, запускает реакцию удовольствия и награды в передней поясной коре
{284}.
