Затем идут шутки семантические, связанные с нарушением правил логики и смысла. Как и фонетические шутки, семантические могут быть визуальными или вербальными. Вербальный пример: куропатка входит в бар, и бармен говорит: «Привет, у нас есть виски, названное в твою честь». Куропатка отвечает: «Неужели «Кевин»?» Ха-ха-ха! Но почему это смешно? Во-первых, существует виски под названием «Знаменитая куропатка»
[46] – если вы этого не знаете, шутка лишена смысла. Но на удивление общительная куропатка не понимает бармена и называет свое имя, в результате чего возникает напряженность между двумя возможными смыслами (а это очень важно, и мы поговорим об этом позже).
Что такое визуальная семантическая шутка? Представьте себе картинку с изображением площадки для продажи подержанных автомобилей. Продавец – настоящий клоун. Образ абсолютно сюрреалистический: клоуны не занимаются продажей автомобилей. Но если вам известно выражение «клоунские машины» (машины, в которые люди набиваются как сельди в бочку), картинка приобретает иной смысл и становится «смешнее». Понимание смысла и смысловых тонкостей – вот что заставляет шутку «работать», выходя за уровень обычного визуального стимула.
Существует также языковой визуальный юмор, где слова сочетаются с образами. Полистайте социальные сети – и вас буквально захлестнет вал мемов и фотографий с комическими подписями, где нейтральные образы сопровождаются словами, которые придают им совершенно иной, смешной смысл. Под изображением сердитого кота появляется множество разнообразных надписей. Этот кот породил миллионы мемов и даже стал героем нескольких фильмов (просто поищите в Google «Grumpy Cat»). И это доказывает мощь языкового визуального юмора.
Кроме того, визуальные шутки могут быть либо «статичными» (отдельные изображения – например, картинка с клоуном, продавцом подержанных машин), или «динамичными» (видеоклипы или видеозаписи реальных комичных сцен и ситуаций). Динамичные визуальные стимулы часто используют сценарии необычного поведения или событий, принимающих неожиданный оборот. В некоторых экспериментах участникам показывали целые эпизоды комических шоу или представлений с присутствием лингвистических и вербальных элементов, что еще больше расширяет потенциальный юмористический диапазон. Впрочем, для того чтобы динамическая визуальная шутка была смешной, язык необязателен – достаточно вспомнить немые картины Чарли Чаплина.
Здесь мы сталкиваемся с очередной сложностью: шутки могут значительно различаться по структуре и способу донесения до слушателя и зрителя. Что же у них общего? Есть ли какой-то ключевой аспект или элемент, который делает что-то «юмористическим», подобно тому как золотая жила делает ничего не стоящую руду «ценной»? В неврологическом смысле это возможно, хотя очень сложно. Мы можем связать смех с уже упомянутыми выше участками ствола мозга или дополнительными моторными участками (их активация вызывает смех при исследовании эпилепсии
{289}), но юмор – это нечто более сложное. Если взять множество результатов сканирования мозга в процессе изучения влияния юмора на мозг, то окажется, что значительное усиление активности отмечается (сделайте глубокий вдох!) в участках обработки речи в теменной и фронтальной долях мозга, в визуальной коре, срединных структурах, в том числе префронтальной коре, коре задней части поясной извилины и предклинье, верхней височной извилине (передней и задней), верхней височной борозде, передней части поясной коры, миндалине, гиппокампе и во многих других участках мозга. Схема областей обработки юмора напоминает карту лондонского метро, только она еще более запутана (если, конечно, такое возможно).
Впрочем, это совершенно неизбежно. Шутки и другие элементы юмора содержат массу информации – чувственной, лингвистической или семантической. Вся эта информация должна быть «вскрыта» и обработана мозгом посредством различных сетей и участков. Обработка больших объемов данных – конкретный процесс в мозге, где «соединяется» все, связанное с шутками. Эта система и «распознает» юмор. Она состоит из участков, занимающих соединения между височными, затылочными и теменными долями
{290}, то есть ее можно сравнить с аэропортом, соединяющим три континента. Теперь вы представляете, насколько разнообразны и многочисленны системы, связанные с восприятием юмора.
Эта система одновременно и выявляет, и разрешает несоответствия. Она активизируется сразу же, как только замечает что-то, не соответствующее ожиданиям или обычному ходу событий или действий. Мы знаем, как должно быть, что должно происходить, но часто происходит не так, и наш мозг сразу же распознает подобные ситуации. Если «нормальность» нарушена, то мы не знаем, что произойдет дальше, а это порождает когнитивное напряжение. Однако та же система, которая распознает несоответствие (или нечто близкое к несоответствию; все происходит слишком быстро, и в данный момент наша технология не позволяет это выявить), предлагает и средство устранения неопределенности и снятия напряженности. Это очень хорошо для мозга, поэтому человек испытывает чувство награды.
В целом, благодаря сложным и мощным системам мозга, мы замечаем юмор в чем-то неожиданном или «неправильном», при условии, что это безвредно или даже полезно для нас. Вспомните щекотку или другое игровое поведение – «первобытный» источник смеха. Когда щекочут животное или младенца, это неожиданный опыт. Щекотка может быть знакомой, но она никогда не случается в заранее установленное время. Поэтому на короткий момент возникает неопределенность. Это могло бы быть опасным, поэтому возникает определенная напряженность и беспокойство. Мы знаем, как чувствителен мозг в отношении всего потенциально опасного. И реагирует он на эту потенциальную опасность очень быстро. К счастью, мы почти сразу же понимаем, что беспокоиться здесь не о чем.
То же относится к физической возне, агрессивным играм или зрелищным падениям – происходит нечто необычное, несоответствующее, выбивающееся из предсказуемого потока событий повседневной жизни, и это сразу же вызывает ощущение напряженности и неопределенности. Но мозг быстро понимает, что случилось, и выявляет отсутствие реальной опасности в необычном происшествии. Неопределенность устранена, напряженность рассеяна, возникает ощущение новизны, не связанной с риском. Все это благотворно для мозга, поэтому человек сразу же ощущает удовольствие, а это делает его счастливым.
Все это годится для других видов с весьма прямолинейным восприятием мира. Мы же, люди, с нашим большим круглым мозгом, ведем более сложное существование, где есть место предвосхищению и предсказанию, воображению и сложным умозаключениям, убеждениям и целям, сочувствию, сложной коммуникации, детальному визуальному восприятию и многому другому. Поскольку наша жизнь включает в себя столько разнообразных факторов, вероятность «несоответствия» и «неправильности» значительно возрастает. Такие ситуации встречаются в языке, воображении, поведении и т. п. Если мощный мозг решит применить в этих сферах правила или сформирует для них некую предсказуемую структуру, то все быстро разрушится, породив неопределенность. Но если это можно быстро и эффективно разрешить или в какой-то форме разъяснить, то сразу возникает чувство облегчения и награды. Вот почему нам так нравится юмор и мы готовы наслаждаться им сколько угодно. Наш мозг старается увидеть в мире смысл и порядок, но этому порядку слишком многое угрожает, поэтому у нас сформировалась система выявления подобных ситуаций и их мгновенного разрешения. Это оказалось настолько полезно для мозга, что мы научились наслаждаться этим. Опять же, это делает нас счастливыми.
