Вот почему критика и насмешки над другими бывают приятными. Вот почему существует «негативный» юмор, направленный на унижение и издевательство
{362}. Наука признает разницу между понятиями «смеяться над кем-то» и «смеяться вместе с кем-то». Некоторые люди даже используют это умение, чтобы добиться успеха. Вспомните хотя бы развязных радиоведущих или нагло выставляющих свои пороки напоказ магнатов и других высокопоставленных «злодеев». Эти люди говорят или совершают сомнительные, аморальные или противоречивые вещи, чтобы привлечь к себе внимание, и это им действительно удается. Их зачастую неоправданно высокое положение позволяет тем, кто разделяет их сомнительные взгляды, чувствовать себя оцененными и принятыми. В то же время те, кто с ними не согласен, сначала страдают, поскольку нарушается их чувство справедливости, раз таким людям позволено высказываться и действовать в подобном духе. Но затем они чувствуют себя лучше и выше тех, кому значительно уступают по статусу. Очень приятное ощущение, даже если вы его не осознаете. Конечно, следует принимать во внимание множество других факторов, но это вполне разумное неврологическое объяснение, почему мы «любим ненавидеть» и почему делаем это с такой готовностью.
Следовательно, если мы – часть группы, то хотим быть принятыми этой группой, но в то же время повысить свой статус внутри ее. Чтобы сделать это, нужно стать лучшим в чем-то таком, что все считают хорошим и достойным, и/или быть тем, кто представляет общий консенсус. Предположим, вы входите в одну из групп для сбрасывающих вес – сегодня они очень распространены. Конкурентный дух там может пойти всем на пользу. Члены группы считают, что худеть очень важно, и тот, кто похудеет больше других, будет «лучшим». В организованных клубах похудания самым успешным участникам вручают премии «худышка недели» и отмечают прогресс каждого на общих собраниях
[54]. Похудание требует серьезных изменений образа жизни, а сделать это довольно трудно по ряду причин, которые мы уже обсудили. Поэтому любая дополнительная поддержка или мотивация очень полезна.
Но некоторые заходят слишком далеко в своем желании стать лучшим представителем групповой этики. Они изо всех сил стараются худеть быстрее и больше, чем все остальные. Другие члены группы не могут просто сидеть и наблюдать за происходящим. Они тоже хотят доказать, что достойны одобрения. Поэтому они начинают стараться и добиваются еще более высоких результатов. Тогда уже первый, кто начал эту игру, стремится их догнать. Так возникает динамика группы. Вскоре нормальные действия – отказ от сладкого, замена жареной картошки овощным салатом и похудение на несколько фунтов в неделю – доводятся до крайности. Все участники группы начинают по двенадцать часов в день проводить на беговой дорожке и переходят на диету, состоящую исключительно из салата и морковного сока. Максимум, что они могут себе позволить, – изредка понюхать фотографию стейка.
Так происходит групповая поляризация
{363}, странное явление, когда члены единой группы начинают думать и вести себя гораздо более экстремально, чем происходило бы, если бы они худели в одиночку. Участие в группе не уравновешивает и не расширяет мировоззрение отдельных людей. В силу потребности в принятии, одобрении, повышении статуса и т. п. участники устремляются к недостижимой цели. Мы уже говорили, что положение человека в группе служит важным элементом его самосознания и идентичности
{364}. Если наш статус в группе низок, это сразу же портит наше отношение к себе
{365}.
Если хотите увидеть другие примеры групповой поляризации, когда члены четко определенных сообществ чрезмерно радикализуются в своих взглядах, посмотрите на всех современных политиков.
Участие в группе формирует идентичность человека. Это еще один фактор, из-за которого люди часто не проявляют доброты друг к другу. Вспомните число Данбара или слова Шарлотты Черч о том, что одобрение друзей значит для нее больше, чем любовь миллионов посторонних. Вспомните извращенную радость Яна Болдсворта, которую он испытывает, когда людям не нравятся его слова. Все это говорит о том, что, хотя мозг позитивно реагирует на одобрение со стороны других людей, но в число этих других входят далеко не все. Мы хотим, чтобы многие нас любили, но в мире немало людей, которые нам активно не нравятся, даже если мы их не знаем. Вспомните первую главу, где мы говорили о том, что милая и дружелюбная молекула окситоцина в определенных обстоятельствах может сделать вас расистом
{366}. Исследования показывают, что окситоцин повышает эмоциональный интеллект и чувствительность, но никто не говорил, что все эмоции будут исключительно позитивными.
Да, людям нравится объединяться в группы. Наш мозг устроен таким образом, чтобы принимать и поощрять это стремление. Вам ничто не страшно, если вы член группы. Кроме… ну, вы понимаете… других групп. Они представляют для вашей группы потенциальную угрозу. Они иначе выглядят, иначе говорят, верят во что-то другое. Они опасны! Социальные психологи называют это явление «группами внутренними» и «группами внешними». Ваша внутренняя группа может быть любой – религиозной, политической, семейной, группой болельщиков. Но по своей природе она связана с определенной культурой и является – да, да! – расовой. Мы рождаемся и воспитываемся в определенной культуре, в окружении тех, кто похож на нас. По ним мы определяем свою идентичность, от них получаем представление о том, как устроен мир. Это их одобрения и восхищения мы жаждем. Любой член внешней группы, с которой мы себя не идентифицируем, представляет для нас угрозу. Он – враг.
Исследования говорят, что у людей с сильным расовым уклоном при виде лиц иной этнической принадлежности сразу же активизируется миндалина, то есть участок мозга, связанный с чувством страха
{367}. Другие исследования показали, что нам труднее сочувствовать человеку иной этнической принадлежности, даже если он явно испытывает сильную боль
{368}. К счастью, мы можем подавить эти негативные импульсы и постоянно делаем это. Мы способны понять и принять тех, кто на нас не похож или поступает не так, как мы. Мы можем жить среди них и часто с ними общаться. Это расширяет определение «внутренней группы» и ослабляет неприятные предубеждения
{369}. Однако огромное количество людей не может или не хочет этого. Если довести все до логического завершения, можно сказать, что членов других групп мы считаем в меньшей степени людьми. Если мы не признаем их индивидуальности и автономии, то нам нет дела до их одобрения, мы им не сочувствуем и считаем оправданными нападки на них и их преследование ради собственной пользы.
