Мы с женой стали обсуждать, чем нам там заняться, хотя решение было простым и обоюдным: будем делать то, что захотят наши дети. Им было пять лет и год, и их счастье было для меня главным в жизни – и даже больше. В то время я охотно ходил на игровые площадки, в семейные бассейны, возился с игрушечными космическими кораблями и часами смотрел мультики про свинку Пеппу. Вообще-то в свои двадцать с хвостиком я должен был бы содрогаться от ужаса при одной мысли о подобном времяпрепровождении и мгновенно возвращаться к написанию комедии, чтению научно-фантастических романов и просмотру бесконечных DVD.
Гедонист, каким я был в восемнадцать лет, презрительно хмыкнул бы, узнав, что всего через несколько лет я откажусь от независимости и запрусь в четырех стенах, хотя меня будет ждать весь мир, буквально бурлящий от алкоголя. Но подобное представление напугало бы меня до смерти во времена моего детства, когда я предпочел бы проводить время с комиксами, в бассейне или с игрушечными космическими кораблями. Дети вернули меня к тому, с чего я начал.
И это очень интересно. Я многое узнал о том, что делает нас и наш мозг счастливыми. Но то, что приносит нам счастье сейчас, вовсе не обязательно сделает нас счастливыми через год или пять лет – или даже через десять минут. Вот почему яркие заголовки, рекламирующие достижения технологии, которые «изменят ваш мозг», – чистой воды вранье. Все, что мы испытываем, от съеденного яблока до похода на рыбалку, в той или иной степени «меняет мозг». Такова жизнь. Статичный, замерший в определенном состоянии мозг бесполезен в постоянно меняющейся среде. Статичный мозг мертв.
Но разве это не отвергает саму концепцию «вечного счастья», которое, как нам говорят, и есть смысл жизни? Как счастье может быть постоянным, если непостоянен порождающий его мозг? А когда мы его ощущаем, насколько серьезные и «глубокие» изменения происходят в нашем мозге? Или все случается на поверхности, словно на экране телевизора, где картинки сменяют друг друга, а внутренняя начинка остается прежней? А может быть, это похоже на гусеницу, которая становится бабочкой: полный переворот во всем вплоть до самых фундаментальных функций? Судя по всему, ответ где-то посредине между этими крайностями.
Именно этот ответ я и решил найти, прежде чем подвести итог своему исследованию. И когда отзвучало мое последнее «ура», я начал разбираться в том, как мозг меняется в течение нашей жизни, от рождения до смерти, и что эти изменения значат для счастья.
Счастье – это что-то детское
Технически наш мозг никогда не перестает меняться. Каждое новое сформированное воспоминание требует создания новой связи, и этот процесс продолжается всю жизнь. Однако наиболее драматичные перемены происходят в детстве. Что же это означает для нашей способности испытывать счастье в тот момент, когда мозг переживает самые важные для формирования этапы? Что делает счастливым младенца? Он мало что умеет – агукать, спать и пачкать подгузники почти токсичными отходами. Это довольно странно, если вдуматься.
Только что родившийся жеребенок может стоять на ножках – пусть даже и не очень уверенно. Крохотные котята или щенки, хоть и лишены зрения и слуха, находят путь к матери, чтобы прокормиться. Вылупившиеся черепашки ползут через весь пляж, помогая себе плавниками, чтобы оказаться в море, а потом в одиночестве пересечь целый океан. Сравните их с человеческим младенцем, который даже головы поднять не может. Если мы, люди, считаемся самым умным видом, то разве не должны мы быть более приспособленными к выживанию с самого начала? Почему мы не выходим из материнской утробы, цитируя Шекспира, заказывая латте и держа в руках портфель? Удивительно, но в этом виноват наш огромный мозг.
Для того чтобы было куда вместить наш стремительно растущий мозг, людям пришлось увеличить свою голову и череп. Вот почему у homo sapiens лоб гораздо выше, чем у наших плосколобых кузенов неандертальцев
{385}. Но это относится только к голове. По размерам тел люди сопоставимы с приматами. В результате наше физическое развитие стало неравномерным: голова растет «быстрее», чем все остальное. Тело младенца составляет около пяти процентов тела взрослого, а его голова – целых двадцать пять процентов!
{386}
Поскольку размеры родового канала ограничены костями женского таза, младенец должен рождаться таким, чтобы его нежная головка смогла пройти через этот канал. Но в силу эволюции человеческая голова растет гораздо быстрее, и тело не успевает достичь «должной» степени развития к моменту выхода в свет. Существует множество теорий о том, почему младенцы рождаются именно в девять месяцев – это и прямохождение, и энергетические потребности, и даже изобретение сельского хозяйства
{387}. Но какова бы ни была причина, младенцы рождаются на значительно более ранней стадии физического развития, чем детеныши других видов.
Это объясняет, почему многие люди считают младенческий мозг «чистым листом» без каких-либо представлений или предубеждений. Объективно говоря, это не так. Мозг новорожденного – вовсе не аморфная масса мозговых клеток, ожидающая своего скульптора. Определенные функции уже «вмонтированы» в сознание – например, функции ствола мозга, необходимые для жизни. К счастью, никого не приходится «учить» дышать и испражняться. Исследования также показывают, что значительная часть чувственного развития происходит в материнской утробе, в том числе зарождение вкуса и обоняния. Младенцы рождаются с рефлексами, в первую очередь с сосательным, необходимым для кормления. Из этого можно сделать вывод, что определенное развитие мозга уже произошло
{388}.
А что со счастьем? Важный блок неврологических процессов, который управляет эмоциональными реакциями, появляется очень рано, возможно, еще в утробе. Младенцы начинают кричать сразу же после рождения, то есть прекрасно осознают пережитый стресс. Успокаиваются они, оказавшись на руках у матери, где ощущают безопасность и, возможно, комфорт. Ученые изучали осиротевших детенышей шимпанзе и предлагали им «замену» матери. Исследования показали, что детеныши предпочитали «мать», покрытую мягкой тканью, а не твердую и жесткую, даже если такая твердая «мать» была единственным источником пищи
{389}. Детеныши приматов и человеческие младенцы инстинктивно нуждаются в контакте и ласке. Это делает их счастливыми, насколько они способны понять. Мы знаем также, что младенцы начинают улыбаться и смеяться раньше, чем ходить и говорить.
