Но когда я повернулась, готовая убежать и продолжить свою миссию, то оказалась лицом к лицу с инспектором Грейлингом.
– Вы закончили, мисс Холмс?
Я не была уверена, что конкретно ощутила в тот момент: то ли унижение, оттого что он стал свидетелем моей неловкости, то ли досаду, потому что он стоял, наблюдая за мной, и даже не предложил свою помощь. Мое вспотевшее, пылающее жаром лицо, вероятно, стало малиновым. Я старалась не думать об этом, но не могла, так как щеки становились все горячее.
Поскольку у меня не было подходящего ответа, я решила ответить вопросом на вопрос.
– Что вы здесь делаете? – Я вздернула нос, стараясь не показывать раздражения из-за высокого роста инспектора.
– Выполняю свои официальные обязанности, – ответил он, тоже задрав нос.
– Аналогично, – парировала я, пытаясь незаметно освободить каблук от кружев.
– С вами все в порядке, мисс Холмс? – спросил он, смущенно глядя на мои юбки, которые шевелились из-за того, что я двигала ногой.
Я искренне желала, чтобы один из летающих фонарей-светлячков врезался в его заносчивую и слишком высокую голову.
Но, прежде чем я успела ответить, нас прервал жизнерадостный голос:
– Мисс Холмс! Я вижу, вы познакомились с нашим дорогим Эмброузом.
Я обернулась и увидела леди Косгроув-Питт, которая шла в нашу сторону. Ее блекло-серые глаза горели восторгом, и она смотрела то на меня, то на Грейлинга. Возможно, она заметила напряжение между нами, потому что сразу же продолжила:
– Броуз, дорогой, это племянница мистера Шерлока Холмса. Было бы славно, если бы вы познакомились поближе. Вдруг вам придется пересечься по работе с ее дядей. Мисс Мина Холмс, позвольте вам представить инспектора Эмброуза Грейлинга, племянника двоюродного брата моего мужа. Возможно, вы захотите пообщаться во время вальса?
– О, нет, я не думаю…
– Мисс Холмс, не окажете мне честь? – прервал меня Грейлинг, протягивая мне свою руку.
Его щеки под веснушками стали слегка смуглее.
Мое лицо пылало сильнее, чем когда-либо. Время приближалось к девяти часам, и у меня были совершенно другие планы. Я не хотела с ним танцевать. И тем более у меня не было никакого желания быть парой человеку, которого вынудили стать моим кавалером.
Но я словно потеряла дар речи и еще до того, как осознала, что делаю, положила пальцы на его руку. Она была теплой, успокаивающей и очень крепкой. Я сделала шаг, а затем поняла, что все еще не вытащила каблук из кринолина.
– Проклятье! – только и успела пробормотать я, прежде чем нижняя юбка стащила с меня туфлю и я потеряла равновесие.
Я отпустила руку Грейлинга, но не раньше, чем налетела прямо на него.
Он остановился и посмотрел на меня сверху вниз:
– Мисс Холмс, все в порядке?
Изумление исчезло, и теперь на его лице появилось выражение тревоги.
Именно тогда я заметила темную отметину на его квадратном подбородке. Небольшой порез от бритвы. Как я могла это пропустить? И тогда вдруг на меня нашло пронзительное осознание, что я несколько минут стояла рядом с ним и забыла о необходимости быть наблюдательной.
– М-м-м… – произнесла я.
Мое лицо пульсировало от жара, а мысли совершенно смешались.
– Я просто… Я просто споткнулась и…
– Да, я вижу, хотя и не совсем понимаю, обо что вы споткнулись, – пробормотал он, оглядывая пол, на котором ничего не было.
И снова у меня появилось сильное желание увидеть, как одна из лампочек повернется и врежется прямо ему в лоб.
Он все еще осматривал низ моих юбок, пытаясь понять, о какой несуществующий предмет я могла споткнуться.
– О, – понял он, – вы наступили на подол юбки? Вы позволите?
Грейлинг сделал шаг, собираясь наклониться и помочь мне освободить непокорный каблук. Однако он тут же остановился и выпрямился, будто осознав, насколько неловко будет себя чувствовать, если дотронется до подола и, возможно, увидит мои лодыжки или, того хуже, мои ноги.
На этот раз покраснел он.
– Я вполне способна сделать это сама, – отрезала я, пытаясь скрыть свое унижение.
Я наклонилась, чтобы вытащить каблук, стараясь не показать ничего большего, чем едва мелькнувшую часть лодыжки.
Туфлю наконец удалось освободить, и обрывок тонкого кринолина упал на пол. Тогда я снова взяла своего кавалера за шерстяной рукав.
Раньше мне никогда не приходилось танцевать с молодым человеком. Вальс с «уверенным и любезным инструктором по танцам» под скрип механических шагов не имел ничего общего с вальсом с высоким, высокомерным, рыжеволосым шотландцем с веснушками.
Под обрезанными митенками мои ладони стали влажными, а пальцы превратились в лед. Когда Грейлинг привел меня в танцевальный зал и развернул лицом к себе, я почувствовала трепетание бабочек в животе. Его движения были осторожны и неторопливы, будто он либо так же, как и я, не был в себе уверен, либо, что скорее, просто ждал, что я снова споткнусь.
Грейлинг аккуратно положил правую руку мне на талию и взял мои пальцы в левую ладонь. Несмотря на белую перчатку, его рука была теплой. Эта вынужденная близость подтвердила, что он не только выше меня на голову, но и обладает настолько широкими плечами, что я едва могла за ними что-то разглядеть. Грейлинг был крепким мужчиной. Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоить свой пульс. От него приятно пахло немецким кедром, лимоном и средиземноморским сандаловым деревом. И все эти запахи подчеркивались ароматом… механической смазки? Конечно. От его пароцикла.
Моя левая рука легла на его плечо. Кончики пальцев ощутили мягкость шерстяной ткани, а под ней – движение мышц. Когда он вошел в ритм вальса, между нами закружились и зашелестели мои юбки. Однако это больше напомнило ковыляние, чем уверенный танец, и второй шаг был таким же резким, как и первый.
– Мисс Холмс, – прошептал он чуть выше моего виска, – если вы позволите мне вести, мы, возможно, будем вальсировать немного изящней.
– О да, конечно.
Я заставила себя расслабиться и позволить ему контролировать наше передвижение.
Вскоре, к моему удивлению, мы заскользили в спокойном и ровном ритме. Если бы не многочисленные слои моих юбок, наши ноги, возможно, соприкоснулись бы. Он находился так близко, что я чувствовала тепло его тела. Я невольно сосредоточила взгляд на его руке, чтобы не смотреть на гладкую кожу выбритых шеи и подбородка. Вероятно, лимоном и сандаловым деревом пах его лосьон для бритья. И мы, должно быть, двигались более энергично, чем я думала, потому что я с трудом переводила дыхание.
– Я должна извиниться за то, что поставила вас в такое неловкое положение, – выпалила я.
