Джентльмены всегда носили перчатки, и я не помнила случая, чтобы мне пришлось коснуться голой руки мужчины, за исключением руки моего брата. Она оказалась теплой и шершавой. Кожа на кончиках пальцев была грубой, а ладонь – гладкой. В том месте, где мои пальцы коснулись его запястья, я почувствовала грубость волос и его силу.
– Приготовиться, начали! – взревел кто-то, и я сразу почувствовала давление.
Ничего не происходило. Пикс меня испытывал. Он ожидал, что сможет уложить мою руку на стол когда захочет, и я решила позволить ему так думать.
Я была сосредоточена на том, что наши руки переплетены. Одна рука была квадратной и загорелой, а другая – стройной и бледной. Выражение моего лица стало напряженным, и я позволила ему немного побороть себя. Он почти не прилагал к этому усилий.
Впрочем, так же как и я.
Пикс отвернулся от стола, продолжая давить.
– Мне еще один, Билбо, – крикнул он, поднимая бокал.
В бокале оставалось совсем немного, и он с энтузиазмом его осушил.
– Давай, Пикс! Ночь не бесконечна. Заканчивай, и получим наш выигрыш!
– Нет, – отозвался кто-то другой. – Два пенса на мальчишку, если он продержится еще две минуты. Давай, парень!
Глядя на стол, на который были брошены новые ставки, я постаралась скрыть волнение, которое читалось в моих глазах. «И как долго слизняк сможет продержаться?» – вот что означали эти брошенные деньги.
И именно тогда я начала потихоньку давить.
Медленно-медленно, совсем слегка, пока наши руки снова не сровнялись.
А затем я надавила немного больше и стала ждать, когда Пикс тоже окажет сопротивление. Я знала, что он со мной играет, но он понятия не имел, как скоро его игра закончится.
Легко, совсем легко… Я пыталась выглядеть так, будто боролась.
Я надавила, слегка ослабив его хватку, пока он говорил и шутил с остальными. И вдруг, когда он еще даже не закончил начатой фразы, словно механизм заработал: мышцы напряглись, пальцы согнулись вокруг моих. И он остановился. Просто остановился, не пытаясь побороть.
Я сдержала улыбку. А затем надавила еще чуть сильнее.
Пока наши ладони упирались друг в друга, его мышцы напрягались все больше. Он продолжал выкрикивать шутки, даже сделал глоток из наполненного стакана и пока устойчиво сопротивлялся моему давлению. Затем он надавил сильнее.
И тогда я его остановила.
Плавно и ровно я стала увеличивать напор. Мои мышцы напряглись, и я начала пригибать его руку к столу. Ниже и ниже, и еще ниже.
Зрители заметили это и начали кричать. Они поощряли меня и подшучивали над Пиксом. Пенни и другие монеты начали падать в мою кучу, как бы говоря мне: продержись еще немного. Никто не ожидал, что я выиграю. Они верили, что Пикс играет со мной.
Будто желая подтвердить это, он снова усилил давление. Его пальцы сжались, и я почувствовала, как сухожилия в его запястье напряглись, соревнуясь с моими. Пикс немного отпустил мою руку, и мы снова сровнялись. Я даже позволила ему слегка опрокинуть мою руку назад.
Он начал пригибать мою руку все ниже и ниже, пока костяшки моих пальцев едва не коснулись стола. Зрители почти не обращали внимания на происходящее. Они разговаривали между собой, распивая свой эль и виски. Они были уверены в результате, а некоторые уже потянулись за своим выигрышем.
Зря.
Я специально ослабила хватку. Он усилил давление, но я сохранила позиции. Я была сильнее и увеличила напор – твердо, плавно, без каких-либо усилий.
Я чувствовала, что Пиксом овладело беспокойство, когда он осознал, что я подталкиваю его обратно и он ничего не может с этим поделать.
Его веселое настроение пропало. Пикс отвлекся от своих разговоров со зрителями. Впервые он положил вторую руку на стол перед собой, где все это время лежала моя рука. Несмотря на то что он продолжал шутить и насмешничать, теперь мой соперник сконцентрировался на поединке.
Теперь и зрители заметили это изменение. Они не могли понять, было ли это уловкой Пикса или нет. Он почти выиграл всего лишь минуту назад, а теперь я сровняла руки и даже пригнула его руку к столу.
Я могла с уверенностью сказать, что теперь Пикс использовал всю свою силу; мне было нелегко сдерживать его напор, пришлось постараться. Но дюйм за дюймом я заставляла его отступать. Все ниже и ниже.
Пикс молчал и был полностью сосредоточен. Его мускулы дрожали от напряжения, но он не мог ничего с этим сделать. Толпа тоже была спокойна, и вдруг посыпался шквал новых ставок. Я надеялась, что кто-нибудь их отслеживает, тем более что моя куча денег становилась все больше.
Пришло время положить этому конец, и я начала прижимать его руку, но потом остановилась. Над столом раздался вздох. Этого было достаточно, чтобы он осознал, что проиграл. И это случилось еще до того, как матч закончился.
Впервые я подняла лицо. Наши глаза встретились, и я поняла, что Пикс узнал меня и был этим шокирован. А затем я заметила огорчение, сопровождаемое неохотной шуткой.
Подумав, я смягчила давление, и он снова вернул мою руку в вертикальное положение, затем пережал и опустил ее вниз. Мои костяшки ударились об стол.
– Победитель!
Мисс Стокер
Мисс Стокер платят фальшивой монетой
Как настоящие, так и издевательские поздравления тут же обрушились на моего соперника. Многие руки потянулись за своим выигрышем, но и в мою сторону отправилась небольшая кучка.
Я подняла глаза и увидела, что Пикс толкает еще часть добычи – монеты, мелкие кусочки металла, тонкую золотую цепочку и часы – в мою сторону. Его взгляд сверкнул самоуничижительным юмором – признанием того, что я была настоящим победителем.
Это было самым веселым приключением, которое случилось со мной за долгое время. Я ухмыльнулась и взяла мешочек, чтобы убрать туда свой выигрыш, не рассматривая собранных вещей, пока не коснулась одной из монет. Она была странной формы, с выпуклым изображением. Я опустила взгляд.
Это был египетский скарабей.
Проклятье! Я схватила его, прежде чем кто-нибудь заметил и перевернул его. В нижней части виднелась гравировка, но было слишком темно, чтобы разглядеть детали. Однако я была уверена, что это было изображение Сехмет. Убрав монету в карман, я встала, и Пикс поднялся следом за мной.
– Как насчет того, чтобы поболтать, парнишка? – Он обхватил пальцами мою руку, словно ожидая, что я уйду. – Два эля, Билбо! – выкрикнул он и жестом указал в сторону находящегося в темноте стола. – Парень платит.
– Пойдемте, – проговорила я, когда мы миновали последних зрителей.
К моему удивлению, он меня отпустил, и мы сели за стол в тихом уголке. Я как противница всего новомодного оценила стоящую на блюдце простую свечу, но воин внутри меня осознал опасность открытого пламени в таком заведении. Мерцающий огонек освещал самый центр стола, а еще подбородок и рот Пикса. Я все еще не знала, какого цвета его глаза. И хотя мы встречались уже третий раз, мне было бы трудно узнать в толпе его лицо. Вероятно, он этого и хотел.
