Боже, я так сумбурно говорила и не могла себя остановить.
Он улыбнулся, и мои щеки запылали.
– Знаю: я был болваном – и очень об этом сожалею. Сегодня утром я был немногословен с вами, и это неправильно.
– Ничего страшного, – ответила я, чувствуя одновременно неловкость и удовольствие, оттого что его взгляд остановился на мне.
Он был теплым и искренним – совсем не похожим на холодный серо-зеленый взгляд детектива.
– Я рад, что вы здесь, потому что понял, что смогу вам кое-чем помочь. Чувствую себя идиотом, что не вспомнил об этом раньше. Вы знаете, где моя одежда? Моя настоящая одежда?
– Конечно.
Я взяла ее с собой, когда освободила его из тюрьмы, и она лежала в шкафу в этой самой комнате. Я достала сумку и смотрела, как он роется в своих вещах. Я не смогла удержаться и взяла в руки один из очень странных резиново-кожаных ботинок. Он был зашнурован подобно корсету, а подошва загнута вверх спереди и по бокам. На заднике маленькими буквами было написано NIKE.
Конечно, я знала, что Ника – это греческая богиня победы. Но я не могла понять, почему у Дилана на ботинке написано ее имя. Я надеялась, что он не был членом какого-то «Общества Ники» родом из будущего…
– Есть! – радостно выкрикнул Дилан. – Я так и думал.
– Что случилось?
Он смотрел на брошюру из какой-то блестящей бумаги, которую только что вытащил из кармана брюк. Мятая и потертая, она все равно оставалась очень яркой. Спереди на обложке были напечатаны слова «Британский музей», а сзади находилось изображение.
Я протянула руку и коснулась бумаги в том месте, где была картинка. Я никогда не видела ничего подобного. Видимо, это какая-то фотография, но она выглядела настолько реалистичной и яркой, словно была плоской миниатюрой здания, в котором мы стояли, – но все же другого.
Дилан раскрыл брошюру, и я увидела описание музея из его времени. У меня сразу возникло желание отобрать буклет и изучить каждую деталь, но я сдержалась и просто посмотрела через его плечо, пока он сосредоточенно что-то искал.
Затем Дилан резко ткнул пальцем в страницу.
– Взгляните на это, Мина! Вы не думаете, что это могло бы помочь?
Наконец я смогла взять у него брошюру и почувствовать легкую, гладкую, блестящую текстуру бумаги. Когда я увидела, на что он указывал, мое сердце невольно сжалось.
«Культ Сехмет и Двенадцатая династия», – гласил заголовок под изображением тонкой, филигранной короны, которая очень напоминала рисунок диадемы Сехмет. Пока я читала, осознавая, насколько близко стою к Дилану, во мне нарастало волнение.
Новейшая выставка в салоне египтологии (третий этаж, восточное крыло) – это коллекция, принадлежащая Аменемхету I
[30], фараону Двенадцатой династии, который создал культ богини Сехмет. Аменемхет был настолько ей предан, что, когда стал правителем и переместил столицу, святыни и места для поклонения ее культу были также перемещены. Эта золотая диадема, найденная в конце XIX века в забытой комнате музея, символизирует ум, приписываемый богине Сехмет.
– Я никогда не слышала об Аменемхете, – призналась я, а в моем мозге начали стремительно строиться предположения.
Путешествие во времени было сложной концепцией.
– Его могила еще не обнаружена. Сейчас в Египте ведутся раскопки, но на это могут уйти годы. Это означает, что Анх не могла найти диадему. Что бы она ни задумала сделать, опираясь на легенду о Сехмет, она не сможет воплотить свой план в жизнь без этого атрибута.
– Подождите, есть еще кое-что. Я помню это! Знаете, в своем времени мы видели выставку и эту диадему. И я читал про нее, потому что история была очень интересной. Подождите, может, она у меня есть.
Дилан порылся в кармане и вытащил свой гладкий телефон.
– Батарея совсем садится, – пожаловался он, тыкая пальцем в лицевую часть. – Черт. Его нужно отключить на некоторое время. Но сначала…
Я с трепетом наблюдала, как он коснулся своего устройства пальцем, скользнул по поверхности и сделал так, чтобы изображение изменилось. После этого внезапно появились картинки. И они начали двигаться.
Крошечные люди двигались.
– Что это?
– Ой, я включил не то приложение, – ответил Дилан.
К моему облегчению, он не сразу его выключил, поэтому я успела посмотреть на шевелящихся со звуком маленьких человечков.
– Что это? – спросила я еще раз.
Это были не то куклы, не то люди, а может, и механические устройства, так как их головы были странной формы – или это головные уборы? У них у всех были одна и та же одежда и длинные палки, похожие на трости. Они очень быстро двигались и били по небольшому черному предмету на белом полу.
– Это хоккей. А это я, – добавил он, указывая на одного из человечков. – Я играю в хоккей в моем времени. Это такой вид спорта… как… м-м-м… крикет!
– Блестяще, – пробормотала я, все еще наблюдая за миниатюрными людьми.
Они столкнулись, упали и даже начали драться. Но то, как они двигали этот крошечный черный диск… Это было похоже на волшебство.
– Потрясающе, – повторила я.
Он снова коснулся поверхности. Картинки исчезли, и их заменили ряды маленьких квадратных изображений.
– Это устройство много чего умеет, но ему нужно электричество – знаете, эта ужасная незаконная вещь: электричество.
Дилан стоял очень близко ко мне и теперь искоса посмотрел на меня. В его взгляде появилась искорка, будто он пошутил и это была только наша с ним шутка.
Мои щеки запылали. Я поняла, что улыбаюсь и в моем животе снова порхают бабочки. И все мои логичные, упорядоченные мысли куда-то испарились.
Дилан снова обратил мое внимание на телефон.
– Я искал информацию и нашел описание. Вот. – Он скользнул пальцем по стеклу и нажал на него. – Все еще осталось в браузере, – объяснил он, но его слова звучали словно на иностранном языке.
– Они нашли диадему, убранную в хранилище Британского музея. Она уже здесь. В статье говорится: «Приписываемая Сехмет диадема была найдена в давно забытом ящике в Зале древностей музея. Она оказалась потускневшей и погнутой, искусная работа с золотом не была замечена, поскольку диадема оказалась заброшена в коробку с кусками разрушенных статуй и керамики. Артефакт чудом избежал уничтожения».
– Диадема все еще может быть здесь. Мисс Адлер наняли в музей, чтобы разбирать и каталогизировать ящики и отгрузки, которые заполоняли страну в течение первой половины века. Саркофаги, статуи и бесчисленные артефакты были упакованы, отправлены сюда, а затем просто забыты.
