Раджин Бонэм из штата Аляска рассказывала, что она скупала неиспользованные мили на рейсы крупных авиакомпаний, оформляла их как дисконтные билеты, а затем продавала их и зарабатывала на этом большие деньги. Албанская инвестиционная компания VEFA предположительно вкладывала в возрождающуюся экономику страны. (В те времена в Албании также ходили слухи, что VEFA активно занималась отмыванием денег, что тоже звучало вполне правдоподобно и говорило инвесторам о наличии огромных денежных ресурсов
{115}.)
Рассматривая эти примеры использования схемы Понци, можно сделать одно важное заключение: все первоначальные инвесторы, согласно сообщениям, были настроены вполне скептически относительно пирамид и поэтому вкладывали лишь незначительные суммы. История о возможности получения большой прибыли на перепродаже почтовых ответных купонов, если бы ее просто рассказывали, не приводя каких-либо доказательств того, как это позволило людям разбогатеть, не выглядела бы столь убедительной, чтобы соблазнить многих инвесторов. Последние не будут до конца уверены в пирамиде, пока не увидят собственными глазами, что другие на этом заработали целое состояние.
Информация о том, что так называемые инвестиционные выплаты на самом деле производились из вновь приходящих средств, обычно появляется и публично обсуждается задолго до краха этих пирамид, и мошенникам приходится, конечно же, так же публично опровергать все обвинения. Так было и в случае с самим Чарльзом Понци, и в Албании. Удивительно, что многие и после этого продолжают верить в пирамиду, и для сторонних наблюдателей такие люди кажутся просто глупцами
{116}. Но это лишь показывает, насколько сильно влияет на человека чужой пример зарабатывания огромных состояний. Для многих людей такие примеры служат наиболее убедительным доказательством правдоподобности «инвестиционной истории» пирамиды, и оно перевешивает даже самые веские аргументы «против».
Мошенничество, манипуляции и невинная ложь
Процессы, приводящие к возникновению бума, выходят за пределы этих пирамид, возникающих естественным образом. Кроме того, отчасти бум явно направлен на то, чтобы обмануть людей, а также использовать неправильные выводы для распространения их среди широких масс инвесторов. Часто это граничит с нарушением закона. Но благодаря медлительности нашей судебной системы организаторы пирамид могут годами успешно избегать правосудия. Это также одна из составляющих спекулятивного пузыря.
Мой бывший преподаватель в Массачусетском технологическом институте (МТИ) – профессор Чарльз Киндлбергер – оказал огромное влияние на мое мировоззрение. Он дожил до 92 лет, и последний раз я общался с ним как раз незадолго до его смерти в 2003 г. В своей книге «Мании, паники и крахи» (Manias, Panics and Crashes), изданной в 1989 г., он писал: «Мы уверены, что спрос рождает мошенничество… Во время бума сколачивают целые состояния, люди становятся жадными, и мошенники спешат воспользоваться подобным спросом на возможность заработать большие деньги»
{117}.
В большинстве своем стоимость инвестиционных инструментов зависит от прогнозов на среднесрочную перспективу – того, что сегодня невозможно увидеть, и поэтому повышенное общественное внимание к теме инвестиций создает отличную возможность для разного рода обмана и искажения фактов. Во время бума конъюнктурщики стараются всеми способами заработать на интересе к спекулятивным инструментам со стороны населения, прикрываясь ложными историями успеха и предложениями встать в авангарде новой экономики.
Одна из причин, по которой мы даем себя обмануть пузырям, сродни тому, как нас надувают профессиональные фокусники. Когда наделенные определенным талантом люди становятся профессиональными обманщиками и благодаря многолетним тренировкам доводят свои способности до уровня искусства, то в результате они могут хотя бы на какое-то время заставить нас поверить в свои кажущиеся на первый взгляд невозможными подвиги. Им требуется лишь удерживать нас в таком состоянии, пока мы не расстанемся со своими деньгами, а после этого они исчезают. Массовое увлечение инвестициями предоставляет отличную возможность профессионалам в области управления и финансов сделать неплохую карьеру. Поручая таким профессиональным «фокусникам» управлять нашими компаниями или представлять наши интересы в качестве риелторов, мы должны понимать, что все, что мы при этом видим, не является истинной реальностью.
Крайние же случаи представляют собой уже примеры преступных действий – такие, как произошли с компаниями Enron и Parmalat. После окончания бума политическую среду ждут определенные перемены, поскольку население, потерявшее свои деньги, разгневано и готово преступить закон; в итоге правонарушители идут под суд, а законодательство ужесточается. Мы вновь были свидетелями подобного развития событий в США и в других странах после того, как рынок достиг своего пика в 2000 г. То, что делают регулирующие органы и прокуратура, очень важно, и последствия очередного лопнувшего спекулятивного пузыря представляют собой своего рода зачистку на финансовых рынках с целью повышения их эффективности.
Но все же больше примеров некриминального характера, когда люди, оставаясь в рамках закона, использовали бум для создания бизнеса, в который они сами мало верили. Это скорее примеры неискренности, а не откровенного мошенничества.
Некоторые из них уже получили деньги и вышли из игры. С 2000 г. многие руководители технологических компаний, построенные на продвижении абсолютно некорректной бизнес-концепции, провели IPO и удалились в свои «поместья», мало заботясь о том, что курс акций стремительно катится вниз. Ряд бизнес-журналов, разбогатев в меньшей степени благодаря спросу на них среди читателей, а в большей – потребности компаний в рекламе, прекратили свое существование. Подобные венчурные предприятия до сих пор появляются то здесь, то там, но уже в меньшем количестве, так как их время, вне всяких сомнений, прошло.
Я как сейчас помню то, что со мной произошло в 1998 г., когда меня привлекли к поиску вариантов продажи небольшой фирмы. Компания организовала презентацию для инвестиционных банкиров с целью помочь им решить, смогут ли они в частном порядке предложить потенциальным корпоративным покупателям приобрести ее. Подобный опыт надолго врезался в мою память. Президент фирмы описывал банкирам, как я считал, толковую модель построения бизнеса. Но, несмотря на это, создавалось впечатление, что те просто спали. В какой-то момент презентации президент упомянул, что его компания продает свою продукцию через Интернет, поэтому можно сказать, что это интернет-компания. В этом месте один из инвестиционных банкиров тут же очнулся. Он сказал, что рынок очень любит интернет-компании и если подвести фирму под эту категорию, то его банк смог бы ее очень дорого продать. Но, по его словам, компания должна будет придумать историю, которая бы описывала ее большое будущее. Это должна быть правдоподобная история, которая показала бы реальную возможность достижения многомиллионных доходов в ближайшие несколько лет. В свою очередь, менеджмент должен начать претворять ее в жизнь, принимая соответствующие решения, которые бы подтверждали, что они верят в то, что все это достижимо. Позднее президент этой небольшой фирмы сказал мне, что он даже рассматривал возможность изменения названия компании, чтобы оно заканчивалось на. com. Но при дальнейшем размышлении он пришел к выводу, что данная история просто нереальна. Он решил, что не может этого сделать.
