Но существовала и другая причина, почему в 1901 г. все считали, что фондовый рынок должен расти. Все заглавные новости из мира бизнеса в газетах за последние несколько лет были посвящены созданию большого количества объединений, трастов и слияний в разных сферах бизнеса, такие как история образования U. S. Steel из множества мелких сталелитейных компаний. Многие аналитики фондового рынка в 1901 г. считали подобные изменения важными, а термин «общность интересов» часто использовали для описания принципов новой экономики, которые стояли за ним. В апреле того же года в передовице New York Daily Tribune говорилось:
Но наступила новая эра, эра «общности интересов», которая, надеемся, позволит избежать губительного сокращения цен и предотвратить крах, как это было во времена прошлого спада деловой активности, создавшего большие проблемы во всех отраслях экономики. К примеру, в черной металлургии, в одной из ведущих отраслей, которая, по словам Эндрю Карнеги, была принцем и одновременно нищим мира промышленности. Это очень богатая отрасль, но в ней то и дело возникает глубокий кризис. Процесс консолидации множества разрозненных фирм в десяток более крупных компаний, продолжающийся последние лет 20, теперь должен завершиться объединением последних в гиганта, которого еще не знал мир. И если инициаторы этого мегапроекта не обманутся в своих ожиданиях, то в результате удастся значительно повысить экономическую эффективность, избавившись от необходимости строительства лишних заводов для обеспечения конкурентных преимуществ, а также за счет упразднения дублирующих позиций, установления единых цен на продукцию, увеличения объемов экспорта за счет более низких цен, результата экономии от объединения.
На железной дороге по этим же причинам компании также стремятся объединиться. Конкурирующие дороги консолидируются, используя различные арендные схемы, что позволяет им снижать операционные затраты и больше не заниматься сокращением расценок, а представители крупных железных дорог входят в комиссии, которые прежде проводили жесткую политику по сокращению расценок, и оказывают на них серьезное влияние, если не сказать, контролируют
{153}.
Причины для оптимизма в отношении фондового рынка очевидны. Легко поверить, что отсутствие конкуренции позволит корпорациям получать большую прибыль, используя свое монопольное положение, и тем самым повысить курс своих акций.
Но в центральной статье не упоминается о потенциальной возможности появления антимонопольного закона, который положит конец эре «общности интересов». В сентябре 1901 г. во время посещения Панамериканской выставки президент США Уильям Маккинли, стоявший на страже интересов деловых кругов, был убит. Его заменил вице-президент, «ковбой» Тедди Рузвельт. И буквально через шесть месяцев, в марте 1902 г., Рузвельт стер пыль веков со всеми забытого документа под названием «Антимонопольный закон Шермана» (1890 г.) и использовал его против Northern Securities Company. В течение последующих семи лет он проводил активную антимонопольную политику. Когда выяснилось определенное несовершенство «Закона Шермана», то ему на смену пришел «Антимонопольный закон Клейтона» (1914 г.), способствовавший продолжению атак правительства на различные объединения корпораций.
Предположения теории «общности интересов» относительно курсов акций были ошибочными; те, кто испытывал чрезмерный оптимизм, опираясь на данную теорию, совсем не думали, что может что-то пойти не так. Никто не верил, что общество воспротивится такому перетеканию богатства к держателям акций. По всей видимости, это никому не приходило в голову, потому что тогда еще не проводилось какой-то определенной антимонопольной политики. Помимо этого, размышляя об уровне фондового рынка, безусловно, следует обратить внимание и на показатели долгосрочной прибыли в течение ближайших десятилетий, а также на потенциальные возможности общества вносить свои коррективы, как положительные, так и отрицательные, в процесс управления прибылью.
При обсуждении уровня фондового рынка редко когда рассматривается возможная реакция государства на уровень прибыли корпораций, даже притом, что государственная политика в этом отношении со временем существенно изменилась. Только ставка налога на прибыль корпораций менялась много раз: от 0 % в 1901 г. до 1 % в 1911 г., 10 % в 1921 г., 14 % в 1931 г., 31 % в 1941 г., 50,75 % плюс налог на сверхприбыль – 30 % – в 1951 г. до 35 % сегодня. Несмотря на то что американское правительство за эти годы повышало налог на прибыль корпораций с 0 до 50,75 %, успешно национализируя более половины фондового рынка, потенциальные изменения в области налога на прибыль редко звучат в обсуждениях перспектив развития рынка.
Пример 1901 г. – иллюстрация ошибочности подхода с позиции некой «новой эры». При таком подходе все внимание концентрировалось на внешнем эффекте событий, которые постоянно фигурировали в новостях. Мало кто обращал внимание на гипотетические варианты развития событий, даже с высокой степенью вероятности.
Другой важный лейтмотив того же 1901 г. заключался в том, что акции теперь находились в «надежных руках»: «Акции сменили владельцев. Теперь они не принадлежали обычным спекулянтам, ими владели те, кто мог обеспечить им защиту при любых обстоятельствах – Standard Oil, Morgan, Kuhn Loeb, Gould, Harriman Interests и т. п. Эти финансовые гении страны, очевидно, знают, что будет, если они начнут продавать акции»
{154}. Согласно этой теории, как и всем теориям времен других пиков рынка, считается немыслимым, что при активной продаже акций может возникнуть паника. В течение короткого промежутка времени данная теория, видимо, и работает. Но наличие акций в надежных руках не предотвратило ни крах фондового рынка в 1907 г., ни существенного снижения стоимости акций в период с 1907 по 1920 г.
Оптимизм 1920-х
Во времена бычьего рынка 1920-х гг. общество демонстрировало достаточно большой энтузиазм и заинтересованность в отношении фондового рынка, которые достигли своего апогея в 1929 г. В своей книге «Только завтра» (Only Yesterday), вышедшей в 1931 г., Фредерик Льюис Аллен так описывал происходившее в 1929 г.:
Шофер во время поездки со своим состоятельным хозяином старается уловить последние новости о грядущих изменениях в Bethlehem Steel, так как у него самого 50 акций этой компании с прибылью в 20 пунктов. Мойщик окон задерживается ненадолго напротив офиса брокерской компании, чтобы посмотреть последние курсы на тикере. Он подумывает прикупить на свои сбережения немного акций Simmons. Эдвин Лефевр – журналист, специализировавшийся на фондовом рынке, который мог похвастаться и богатым личным опытом в этой сфере, – рассказывал о камердинере брокера, который сделал на рынке почти четверть миллиона; о дипломированной медсестре, которая отхватила 30000, следуя советам благодарных пациентов; о скотоводе из штата Вайоминг, чье ранчо расположено не менее чем в 30 милях от ближайшей железной дороги, который покупал и продавал по тысяче акций в день
{155}.
