Другие утверждали, что оценка рынка в 1920-е гг. была здравой, поскольку в то время мы смотрели на мир более трезво, и не только в буквальном смысле этого слова. Запрет на продажу алкогольных напитков считался предвестником большей стабильности и разумности поведения: «Это был результат совокупности действий… [в том числе] исключения из жизни нации разного рода питейных заведений с их деструктивными элементами, и как результат – достижение сравнительной умеренности в употреблении алкоголя среди населения в целом. Большая часть денег, которая раньше оставалась в барах, теперь тратилась на повышение уровня жизни, инвестировалась или отправлялась в банк на депозит»
{160}.
Безусловно, не все были настроены столь оптимистично относительно будущего фондового рынка. Высокий курс акций относительно приблизительной оценки действительной стоимости в 1929 г. не мог остаться незамеченным. New York Times и Commercial and Financial Chronicle в своих материалах постоянно указывали на существование того, что они называли «спекулятивный излишек». Пол Варбург из International Acceptance Bank осуждал «необузданную спекуляцию»
{161}. Однако, исходя из самого уровня рынка, понятно, что общественные настроения в 1920-е гг. были всецело положительными.
«Новая эра» 1950-х и 1960-х
Идеи «новой экономической эры», судя по материалам СМИ, как будто внезапно появились также в середине 1950-х гг., когда рынок с сентября 1953 г. по декабрь 1955 г. прибавил в весе в реальном (скорректированном на инфляцию) выражении на 94,3 %. Почти все начало 1950-х рынок стагнировал на фоне давних страхов, что экономика может снова ввергнуться в пучину депрессии, поскольку уже не было такого мощного стимула производства, как Вторая мировая война. Но резкое удвоение фондового рынка, поддержанное значительным ростом прибыли, заставило инвесторов забыть эти страхи и поверить в приход подлинно новой эры. В мае 1955 г. журнал U. S. News and World Report писал:
И снова в воздухе витает дух «новой эры». Уровень доверия высок, оптимизм охватил почти все общество, какого-либо беспокойства не ощущается.
Угроза войны сходит на нет. На ее место приходит мир. Рабочих мест вполне достаточно. Зарплаты еще никогда не были столь высоки. Налоги же обещают снизить. Показатели во многих областях растут.
Трижды за последние десять лет опасность депрессии надвигалась на нас и отступала почти бесследно. Сначала в 1946 г., сразу после Второй мировой, когда были резко и значительно сокращены военные расходы. Потом в 1949 г., когда население страны принялось все скупать, не обращая внимания на предостережения бизнесменов. Но и эта паника утихла. И наконец, очередная, третья по счету паника возникла в середине 1953 г. Но сегодня это уже не более чем воспоминание
{162}.
Ощущение, что инвесторов переполнял оптимизм и уверенность в рынке, было частью «новой экономической эры». Еженедельник Newsweek писал в декабре 1955 г., что «в основе роста [фондового рынка] лежали вера инвесторов в безграничную силу экономики и тот факт, что корпорации зарабатывали на этих благоприятных для них условиях»
{163}.
Распространение телевидения в начале 1950-х гг. напоминало эволюцию радио как средства массовой национальной культуры в 1920-е гг. В 1948 г. только 3 % американских семей имели телевизор, к 1955 г. – уже 76 %. Как и появившийся позже Интернет, телевидение представляло собой яркую техническую инновацию, которая не могла оставить кого-то равнодушным. Это было свидетельство технического прогресса, который нельзя было игнорировать. Буквально через несколько лет подавляющее большинство американцев начали регулярно тратить по несколько часов, сидя перед этим электронным устройством.
Уровень инфляции тогда был очень низким, и люди относили это на счет обновленной государственной политики. Министр финансов Джордж Хамфри в 1955 г. гордо заявлял:
За прошедшие почти три года стоимость доллара снизилась всего на полцента. Мы практически полностью вынули руку инфляции из ваших карманов.
Мы считаем инфляцию злейшим врагом государства. Но мы также не будем колебаться, если возникнет необходимость ослабить или, наоборот, ужесточить кредитную политику. Никогда прежде так быстро не вырабатывалась столь эффективная кредитно-денежная политика в ответ на естественные потребности экономики. Это было сделано благодаря своевременной реализации соответствующей кредитно-денежной политики; повышению покупательской способности населения путем значительного снижения налогов (самое большое снижение за всю историю государства); сокращению необоснованных государственных расходов; своевременному стимулированию строительства (в том числе жилищного) и обустройства жилья
{164}.
Что-то подобное идее «надежных рук» 1900-х гг. – поддержание стабильного спроса на акции для предотвращения возможных спадов деловой активности – также возникло в 1950-х гг. Еженедельник Newsweek в 1955 г. писал:
«Многим финансистам нравится думать, что государство создало “обновленную капиталистическую систему” с невиданным прежде охватом. Почти 7,5 млн держателей акций публичных компаний против 6,5 млн три года назад. Суммарные активы взаимных фондов, участие в которых позволяет мелким инвесторам диверсифицировать свои риски, взлетели с $1,3 млрд в 1946 г. до $7,2 млрд Благодаря программе льготной покупки акций тысячи работников стали владельцами компаний, в которых они трудились.
Возможно, все это не дает абсолютной гарантии того, что не повторится 1929 г., но большинство экспертов уверены, что это случится не сейчас»
{165}.
Идея, озвученная Ирвингом Фишером в 1920-е гг. как причина для оптимизма, что у бизнеса появилась возможность эффективнее планировать свое будущее, вновь возникла в 1950-е: «Это новое отношение к бизнесу как таковому, которое обещает избавить его от серьезных депрессий в будущем. Компании сегодня разрабатывают долгосрочные планы и оказываются в меньшей степени подвержены краткосрочным колебаниям на рынке, чем раньше»
{166}.
Беби-бум рассматривался как еще один важный фактор, способствующий процветанию и росту рынка, поскольку люди вынуждены были тратить деньги на своих детей (а повзрослевшие дети беби-бума, несмотря на меньшее количество детей, теперь воспринимаются как игроки на повышение, так как они таким образом зарабатывают на пенсию): «Именно на беби-бум сегодня делают ставку, чтобы отличить нынешнюю “новую эру” от предыдущей. Семьи стали больше. Хорошие дороги и прекрасные автомобили обеспечили доступ провинциям к “цивилизации” и наоборот – люди стремятся жить за городом в доме с тремя-четырьмя спальнями вместо одной-двух»
{167}.
