Она не будет стоять в стороне и позволять ему одному решать будущее их отношений. Ему нужно услышать ее доводы. И у нее осталось мало времени. Если ей придется лететь за ним в Нью-Йорк, она туда полетит. Нельзя упускать шанс.
— Я должна идти. Мне нужно вернуть карманные часы. — Она встала, опираясь на костыли. — Спасибо за кофе.
— Я желаю, чтобы у вас все получилось. — Робин театрально вздохнула. — Я люблю хорошие концовки. Только обещай, что обо всем подробно мне расскажешь.
— Может быть.
Пока Робин сердилась на ее уклончивый ответ, Клео вышла за дверь. Есть некоторые вещи, которые не следует обсуждать даже со своей лучшей подругой. Оставалось надеяться, что о сегодняшнем дне у Клео сохранятся приятные воспоминания.
Быстро надев красно-белый цветастый сарафан, она почувствовала себя женственнее и увереннее. Ничто так не приободряет, как красивая одежда. Она неслась по городу на машине, надеясь, что не опоздает. Она знала, что Джакс купил билет на сегодня, но была не в курсе, на какой именно рейс.
Она поспешила к его бунгало. Не обращая внимания на табличку «Не беспокоить», она сильно постучала в дверь.
Дверь распахнулась.
— Кто это барабанит?
Джакс стоял в дверях. Его волосы были взъерошены, а торс обнажен. Шорты цвета хаки были помяты и низко висели на бедрах. Такое ощущение, что он похудел. У Клео не было времени на расспросы. Она знала, он не радуется их расставанию.
Она внимательно вгляделась в его небритое лицо.
— Ты сказал свое слово, теперь выскажусь я.
— Не надо, Клео. Все уже сказано. — Он начал закрывать дверь у нее перед носом.
Она быстро поставила перед дверью костыль.
— Кто дал тебе право говорить за меня? — спросила она. — И решать за меня?
Она оттолкнула его в сторону и вошла в бунгало, которое выглядело так, будто его не убирали несколько дней. Повсюду валялась одежда. Подушки и одеяла были разбросаны на диване. В комнате не было никакой еды. Весь этот бардак резко контрастировал с той чистотой и порядком, который Джакс поддерживал в особняке прошедший месяц.
Она повернулась к нему, обнаружив, что он закрыл дверь.
— У меня было время все обдумать, и я поняла, что ты не прав.
Он сдвинул брови в темную линию.
— Я прав. Ты хочешь получить невозможное.
— Что невозможно? Быть вместе? — Когда он кивнул, она быстро прибавила: — Я не согласна.
Джакс вздохнул и потер затылок:
— Клео, ты усложняешь свое и мое положение.
— Ладно. По-моему, трудно уходить от человека, к которому ты неравнодушен, особенно по неправильным причинам.
— Я делаю то, что лучше для тебя.
— Знаешь, я не хочу, чтобы ты решал, что для меня лучше. Этого мне хватило в Хоуп-Спрингс. Именно поэтому я оттуда уехала. А теперь ты пытаешься сделать то же самое. Людям пора научиться слушать меня и уважать мои чувства.
— Я всегда уважал твои решения и чувства, — сказал он.
В конце концов ей показалось, что их разговор вышел из тупика.
— Тогда перестань болтать и выслушай меня, — потребовала она.
— Можно мне, по крайней мере, надеть рубашку?
Она кивнула. Но дольше она ждать не станет. Если она сейчас же не выскажется, то лопнет от нетерпения. Потому что она никуда не уйдет, пока он ее не выслушает. И еще она признается ему в том, в чем страшилась признаться до сих пор. Она любит его.
Джаксу требовалось время, чтобы собраться с мыслями.
На самом деле он поспешил отвернуться до того, как заключил Клео в объятия и поцелуем заставил ее замолчать. В глубине души он надеялся на ее приезд, но рассудок твердил ему, что их разговор не закончится счастливо для них обоих. Он не понимал, почему Клео не унимается.
Он подошел к дивану и взял помятую футболку. Последние дни он бездельничал, стараясь забыть веселье и смех во время общения с Клео. Она была его солнцем, и без нее его жизнь походила на ветреный серый день. Но он не имеет права быть эгоистом. Ее счастье для него важнее. Он забыл об этом на какое-то время, но не забудет этого снова. Она просто должна понять, что он совсем не такой человек, каким она его себе представляет. И не важно, как ему приятно, что она выбрала его.
Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, он повернулся к ней:
— Хорошо, я слушаю. Но у меня мало времени. Я должен собрать вещи и ехать в аэропорт.
Медленно оглядев комнату, Клео выгнула бровь, глядя на него.
— Повторяю, мне нужно многое сделать до отъезда в аэропорт. — Он не собирался признаваться, что страдал после расставания с ней и не желал, чтобы его кто-нибудь беспокоил, даже горничная.
— Значит, ты не должен забыть вот это. — Она достала из сумочки карманные часы, положила их ему на ладонь и зажала их его пальцами.
— Я не могу их взять, — сказал он. — Они принадлежали твоему деду.
— И он хотел, чтобы они остались у тебя. Он не стал бы тебе помогать, если бы ты не был ему так дорог. Его сын был занят собственной семьей. Его жена умерла. А я была слишком юной, чтобы понять, как он одинок. Ты заполнил в его душе зияющую дыру одиночества, и я уверена, что он с огромным удовольствием тебе помогал.
У Джакса сдавило горло, он опустил руку. Он не понимал, как Клео удается быть настолько позитивной, когда ей было бы намного проще его ненавидеть. Ведь он лишил ее того, что могло бы принадлежать ей, — банковских денег ее деда и его карманных часов.
Он не собирался спорить об этом.
— Я оставлю их у себя до тех пор, пока у тебя или Курта не родятся дети. Потом я отдам им эти часы.
— Кстати, о детях. С каких пор ты диктуешь, рожать мне или не рожать?
Он мысленно застонал. Глаза Клео упрямо сверкнули. Она не отвяжется от него, пока он не убедит ее, что ей лучше всего оставить его в покое. Почему Клео всегда все усложняет?
— Я видел тебя с тем ребенком. И мне стало очевидно, что ты прирожденная мать. И даже не пытайся сказать снова, будто ты не хочешь детей только потому, что я не могу тебе их дать.
Она уперлась руками в бока.
— Ты прав. Я ошиблась.
Наконец-то она его поняла. Он хотел радоваться, что она осознала свою неготовность пожертвовать собой ради него, но почему-то сильнее загрустил.
Она вздернула подбородок.
— Дело в том, что я не знаю, хочу ли я детей. Сегодня не хочу. А завтра, возможно, захочу. С возрастом я могу полностью изменить свое мнение.
— Значит, ты понимаешь, что мы не можем быть вместе.
— Дело в том, что я слышала, как ты сказал, будто не можешь дать мне детей. Но ты не сказал, хочешь ли ты стать отцом.
