– И ты проваливай! Я тебя не знаю!
– Я тебя не брошу, Кира! – настойчиво повторил он.
Она расхохоталась – да так зло, едко:
– Какое благородство! Что, девочку жалко стало, да? А кто, кто обещал: «Я буду рядом»? Ненавижу тебя! И если ты сейчас не свалишь…
– Я не свалю, – перебил Егор.
Она зажмурилась, словно больше не могла на него смотреть, рванулась к двери, но вот остановилась, повернула голову:
– Если ты не уйдешь, я скажу деду, что это ты со мной сделал! Он убьет тебя!
– Ну и пусть, – мрачно ответил Егор.
Ему и в самом деле было все равно…
Кира убежала вниз, забилась в угол в гостиной и твердила одно: уходи, уходи, уходи…
Но Егор не уходил. Заставил ее пойти в ванную, умыться, снять то ужасное платье, надеть халат, прилечь на диванчике. Укрыл пледом. Наконец Кира, до предела измученная, уснула.
Егор вымыл посуду, прибрал на кухне, надраил пол – как привык в армии! – а потом сидел рядом с Кирой и думал о том, что теперь делать и как жить.
Он и не заметил, что уже начало светать, наступило утро и вернулся Михаил Иванович.
Тот был сильно навеселе – и совершенно не рассердился, увидев, что внучка спит, а рядом на стуле сидит какой-то бледный молодой человек.
– Ты кто? – спросил, ткнув в него пальцем.
– Егор Ковалев! – вытянулся тот по стойке «смирно».
– Ага! – смекнул Говоров. – Так это к тебе она на свиданку бегала?
Егор мрачно кивнул. Знал бы дед Киры, чем окончились эти свиданки!
– Садись, чего вскочил? – махнул рукой Говоров.
Прошелся туда-сюда, испытующе поглядывая на Егора:
– Интересно… Интересно! А вот скажи-ка мне, Егор, что ты тут делаешь в восемь часов утра? Ты уже пришел или еще не уходил?
Голос его построжал.
Ну что мог Егор ответить?! Он просто встал и молча смотрел Говорову в глаза.
– Смотри, Егор, – тихо сказал тот, – для меня эта девочка – самый дорогой человек.
– Михаил Иванович! – перебил Егор горячо. – И для меня тоже!
Говоров посмотрел внимательно – и вдруг хлопнул его по плечу.
– А я не сплю, – внезапно раздался голос Киры. – Можете не шептаться.
– Во! – обрадовался Говоров. – Кирюшка!
– Михаил Иванович, – сдавленно сказал Егор. – Кира вам хочет что-то сказать.
Она взглянула исподлобья. Сразу видно, вспомнила, как угрожала: «Если ты не свалишь, я скажу деду, что это ты со мной сделал! Он тебя убьет!»
– Говори, Кира. Я готов!
Пусть скажет. Он готов ответить… за все ответить. И он готов жениться на Кире! И не просто готов! Он хочет этого, вдруг осознал Егор с изумлением, он хочет этого больше всего на свете!
Кира поднялась с дивана, нерешительно подошла к Михаилу Ивановичу… и вдруг выпалила:
– Со старым Новым годом, дедуля! – Поцеловала в щеку – и, даже не взглянув на Егора, быстро поднялась по лестнице.
И в стуке ее каблуков снова прозвучало: «У-хо-ди! У-хо-ди!»
– И это все? – удивился Говоров. – Ну, значит, со старым Новым годом. – И приглашающе махнул Егору рукой: – Пойдем выпьем!
Но тот покачал головой и, схватив под мышку куртку, вышел вон.
Таким несчастным и таким оскорбленным он себя в жизни не чувствовал…
Конечно, Михаил Иванович был немало изумлен таким поспешным «отступлением» кавалера, но задерживать его не стал. Честно говоря, он немало испугался, что Кира сейчас возьмет да выпалит: «Я выхожу замуж за Егора!» Но ничего подобного она не сказала, и видно было, что между ней и этим парнем пробежала черная кошка.
Догадка подтвердилась, когда вечером Егор позвонил, а Кира наотрез отказалась подойти к телефону, только буркнула угрюмо:
– Скажи ему, чтобы больше не звонил!
Мирить их, заступаться за Егора Михаил Иванович не собирался. Хватит, намирился уже на своем веку! Вон, мирил-мирил Лилю и Родиона, а что из этого вышло?! Нет, пусть молодые сами со своей жизнью разбираются. А он будет наблюдать со стороны и ни во что вмешиваться не станет. Со всем будет соглашаться.
И Михаил Иванович только плечами пожал – однако не стал спорить, когда Кира сообщила, что будет теперь жить в мансарде. Конечно, ее надо отремонтировать, привести в порядок, но она переедет из своей комнаты сюда. Здесь ей спокойней.
Говоров согласился. В конце концов, Кира теперь в этом доме хозяйка…
* * *
Сергей и Лиля виделись каждый день. И обоим было так странно, что двадцать лет жизни прошли вдали друг от друга, а главное – так же пройдет и дальнейшая жизнь!
«Наверное, единственное, за что мне стоит благодарить собственную глупость, из-за которой я поддалась на уговоры Германа, так это за то, что в мою жизнь снова вернулся Сережа, – думала иногда Лиля. – Конечно, только как друг, но все-таки вернулся!»
Она и сама не знала, радует ли ее или огорчает именно это определение их отношений – просто друзья…
Сергей выполнил обещание и отвел Лилю к своему издателю. Очень барственный и в то же время приветливый, по-старинному галантный, Иван Илларионович Ростопчин сказал, что «Дом с лилиями» прочел, одобрил и будет издавать. Тираж, правда, окажется невелик – книга ведь на русском языке, читательская аудитория не бог весть какая обширная, и гонорар сможет заплатить только в тысячу фунтов.
Услышав это, Лиля онемела. Эта сумма для нее была непредставимо огромной!
Необыкновенно счастливая, вышла она от издателя, но уже на улице привычная грусть овладела ею. И когда провожавший ее Сергей спросил, почему она так печальна, ведь сейчас все очень хорошо складывается, Лиля коротко объяснила:
– Потому что всем этим я не могу поделиться со своими родными. Понимаешь?
– Понимаю. – Сергей сочувственно приобнял ее за плечо. – Скучаешь?
– А ты как думаешь? – Лиля тяжело вздохнула. – Папа с Кирой со мной не разговаривают, маме с Шульгиным звоню – постоянно срывается…
– Да, прослушка не дремлет! – едко усмехнулся Сергей.
– Вот так вот и живу, – проговорила печально Лиля, – как между небом и землей. Здесь я не человек, потому что эмигрантка, а там не человек, потому что предательница. Вот только Аришка меня и держит на этом свете. И ты, Сережа…
Сергей остановился, повернул Лилю к себе. Лиля посмотрела ему в глаза и сказала:
– Знаешь, то, что ты для меня сделал, я никогда не забуду…
Сергей наклонился, поцеловал ее в щеку – и вдруг выпалил:
– Я завтра утром улетаю. Командировка заканчивается, мне нужно возвращаться в Союз.
