Входная дверь за нами закрылась.
Я быстро прошел мимо Вильямины, но, оказывается, никакой необходимости спешить не было: квартира оказалась пустой. Никаких следов борьбы, а призрачный убийца, видимо, улетучился сквозь одну из стен. Поэтому я возвратился в переднюю как раз в тот момент, когда девушка поднялась на ноги.
— Он умер, — шепнула она. — В порядке ли Вилли и Глория?
— Откуда мне знать, — ответил я. — В квартире никого больше нет.
— Тогда кто же убил его? — Ее глаза казались огромными. — Не мог же он сам воткнуть этот нож себе в спину!
— Кто бы ни убил его, но, должно быть, стрелой вылетел отсюда еще до нашего приезда, — предположил я. — Это Даррах?
Она медленно кивнула:
— Ужасно! Он мне никогда не нравился, соглашатель и ублюдок, но кончить жизнь таким образом… — Сознание случившегося потрясло ее. — И к тому же в квартире Глории… Это погубит все!
Зазвонил дверной звонок, и готов поклясться, что она подпрыгнула от его звука на целый фут.
— Кто это? — спросила она дрожащим голосом.
— Почему бы вам не открыть парадную дверь и не узнать?
— Возможно, возвратился убийца, чтобы удостовериться, что Моррис мертв. — Ее опять всю затрясло. — Не откроете ли вы? А?
— Вы думаете, что убийца сочтет, что Даррах мертв, если дверь не откроет он сам? — спросил я с нескрываемым интересом.
— Открывайте же дверь. Ну! — Она сильно прижала ко рту тыльную сторону ладони. — Похоже, я сейчас упаду в обморок.
Я обошел сначала ее, потом лежавшее на полу тело и открыл парадную дверь. На крыльце стоял парень с приветливой улыбкой на лице. На вид ему было чуть за тридцать. Крупный, упитанный, преждевременно облысевший. В яркой желтой рубашке в цветочек, в шерстяном спортивном пиджаке и в ярко-изумрудных брюках. При его виде у меня просто засосало под ложечкой.
— Вы Холман, да? — прохрипел он низким басом. — Я Вилли Шульц. Полагаю, моя сестра опекала красавицу Глорию до моего приезда сюда, верно? Простите, что опоздал. В последний момент возникла неожиданность.
— Странно, что и вы говорите об этом, — обратился я к нему. — То же самое произошло здесь с нами…
— Вилли! — Брюнетка пронеслась мимо меня как прирученная голубка, заключила брата в объятия, повисла на шее. — Слава Богу, что ты здесь! Несчастный Моррис сунулся сюда, и его прикончили!
— Моррис? — Вилли осторожно снял ее руку со своей шеи и опустил ее на ноги. — Ты в этом уверена? Мне показалось, что диалог слегка затягивается.
— Почему бы вам не зайти в квартиру и не взглянуть на все самому? — посоветовал я.
Он прошел мимо меня в переднюю, брюнетка не отставала от него. Я опять тщательно запер парадную дверь, потому что время было совсем неподходящее для непрошеных визитов соседей. Шульц, казалось, долго рассматривал труп, потом растерянно моргнул.
— Кто убил его? — наконец спросил он.
— Просто ужасно! — отозвалась сестра. — Он отворил нам дверь и вроде бы ухмылялся, глядя на нас. Но выражение глаз… Никогда не забуду этого, даже когда доживу до старости. Потом он начал поворачиваться и просто рухнул.
— Я осмотрел квартиру, — добавил я. — В ней никого больше не было.
— Не было? — Его темные глаза недоверчиво уставились на меня. — Что, шут вас возьми, вы имеете в виду?
— Ну, здесь не было никаких других людей. Вы знаете… кроме нас… она пуста.
Кончик большого пальца Шульц засунул между зубами и сильно закусил его.
— Так где же тогда Глория? — не совсем внятно спросил он.
— Тут, во всяком случае, ее не было, — объяснила брюнетка. — Она явно и не могла здесь быть.
— Нет, она была здесь, — заявил он, настаивая. — Сразу после того, как ты повесила трубку, я позвонил сюда и объяснил, что происходит. — Он взглянул на свои часы. — Не далее как полчаса назад.
— Возможно, она куда-то вышла, — предположила девушка.
— С кем? — Он опять прикусил подушечку большого пальца.
— С кем? Что за дурацкий вопрос? — Потом в ее больших темных глазах вдруг проявилось понимание того, что могло тут произойти. — Впрочем, нет! Ты хочешь сказать, что ее увел с собой убийца?
— А это значит, что она, — заявил Шульц, — находится в большой опасности!
— Не хочу быть навязчивым, — предложил я, — но, может быть, пора уже кому-нибудь позвонить в полицию?
— Вы с ума сошли! — воскликнул он. — Тем самым мы подпишем Глории смертный приговор.
— Может быть, она просто вышла, чтобы купить несколько пачек кукурузных хлопьев, — предположил я. — Чем дольше мы тянем и не звоним в полицию, тем в более отвратительном положении впоследствии мы окажемся.
— Не надо дергаться, — отрезал парень. — Не хочу вызывать полицию и рисковать жизнью Глории. Да и вообще, какого рожна они могут сделать, чтобы спасти ее?
— Ладно, — сказал я. — Если вы сами не хотите позвонить, то позвоню я.
Я сделал пару шагов в направлении гостиной и вдруг… провалился. Как сквозь землю.
Когда я очнулся в этом мире, то небо оказалось на своем месте — вверху за окном, — но начинало темнеть. Я лежал на диване в гостиной, и моя шея ныла. Осторожно и старательно я потер ее, обдумывая, как поступить дальше.
Спустив ноги на пол, я постарался и с трудом принял сидячее положение: это была первая реальная задача, которую я все-таки решил. Значит, Шульц саданул меня, когда я пошел к телефону и не смотрел в его сторону, саданул вроде бы для того, чтобы помешать мне позвонить в полицию. Да пусть он сдохнет! Я позвоню туда прямо сейчас и… елки-палки… посмотрим, удастся ли ему избежать капкана.
Тупая боль в затылке дала мне понять, что я начинаю мыслить разумно и что мне надо прислушаться к звукам окружающего мира. Поэтому, поднимаясь на ноги, я это и сделал, сочтя решение единственно правильным. Я отошел от телефонного аппарата, вышел в прихожую, включил там свет. Никого! Пустота! На потертом ковре — даже ни пятнышка крови.
Я вспомнил, что если звонишь в полицию, то надо сообщить хотя бы одну деталь уголовного дела — ну, скажем, обнаруженный труп. Но даже на моем теле не было ни единого кровоподтека, поэтому я тут же раздумал звонить в полицию. Пожалуй, лучшее, что я мог придумать, — это растереть больную шею и поскорее смотаться из этой проклятой квартиры. А в следующий раз, когда телефонный аноним позвонит мне, я прикинусь австралийцем и буду тянуть резину до тех пор, пока он сам не бросит трубку.
Но, не дойдя и трех шагов до выхода, я услышал звонок в парадную дверь, что весьма меня озадачило. Как будто, наподобие домашнего голубя, возвращался труп… Надо ли его впускать? А может быть, вернулся Вилли Шульц, чтобы еще раз садануть меня по шее? В моей голове началось невообразимое смятение, а звонок продолжал беспрерывно трезвонить. В конце концов я наплевал на все и распахнул дверь.
