— Почему в Италию? — оторвался от писанины Константин.
Когда трубадур повернулся к нему, чтобы ответить, мальчик уже вскочил, приветствуя вошедшего хозяина замка.
— Так почему же император направился в Италию, а не в Египет — на выручку наших доблестных крестоносцев? — весело пропел его сиятельство, нежно поддерживая за ручку бредущую точно во сне Анну.
— Да потому что, прежде чем кинуться в драку, ему нужно было получить наконец от Папы свою императорскую корону, — закончил трубадур, низко кланяясь графу Манупелло. — Впрочем, на собственный страх и риск он выслал в Думьят флот с помощью, но тот опоздал.
— Полагаю, вы вернулись с первым же кораблём, дабы выручить своих боевых друзей? — предположил граф.
— Клянусь, я был бы счастлив! — смутился Вольфганг. — Но Фридрих забрал меня с собой в Рим, не слушая моих просьб...
— Так обычно и случается, — граф Гансало Манупелло усадил девочку в центре зала на трёхногий металлический табурет, поставив рядом рослого пажа придерживать её, на случай, если Анна начнёт терять сознание. — С верным другом делят и самую значимую победу, и самую серьёзную ответственность. — Он самолично налил немного воды в кубок и поднёс его к губам девочки.
— Ответственность? — не понял оруженосец.
— Конечно. Ведь вы сопровождали королеву Констанцию, а насколько я знаю, наш обожаемый король хоть и держал вокруг себя гаремы из самых прекрасных женщин, но реально любил только свою первую жену. Во всяком случае, когда королевы Констанции не стало, Фридрих приказал похоронить её в императорской гробнице в Палермо, недалеко от своих родителей, почтив единственную любимую женщину возложением на её могилу своей собственной короны!
А вот двух последующих жён: Иоланду де Бриенн
[75] и Изабеллу Английскую
[76] — похоронили в маленькой крипте собора в Андрии.
— Простите, я не успел записать имена, — пискнул со своего места Константин, который было поднялся навстречу сестре, но тут же понял, что его работа ещё не завершилась.
— У тебя ещё будет такая возможность, юный летописец, — усмехнулся Спрут. — В таком деле, как составление летописи, лучше не забегать вперёд. Сейчас, — он кивнул в сторону Анны, — мы попробуем проникнуть в прошлое, вместе с нашей очаровательной... — он помедлил, — вместе с её высочеством принцессой Анной Комниной.
Девочка сдержанно поклонилась, но и не подумала подняться со своего высокого треножника.
— Вас, Константин, я попрошу находиться рядом с... её высочеством.
— Я не уверен, что смогу одновременно и Анне помогать и писать...
— Писарь уже занял твоё место. Я надеюсь, у вас всё получится, двое невинных детей. Так ведь?
Константин покраснел до самых ушей.
— Очень хорошо. — Не отрывая глаз от Анны, держащейся, казалось, на поверхности сознания единственно силой воли, граф Гансало Манупелло протянул тощую, жилистую руку, и расторопный паж открыл шкатулку, из которой его сиятельство извлёк золотой медальон. — Я прошу вас, Анна, и вас, Константин, не отрываясь, смотреть на эту вещицу... Вот так. Хорошо.
Золотой кругляшок начал раскачиваться, подобно маятнику. Паж за спиной Анны нежно поддерживал её, не позволяя упасть. Другой встал за спиной Константина. По тому, что каждый знал свою часть работы, было понятно, что подобные представления в замке «Грех» не редкость.
В какой-то момент Вольфганг почувствовал, что вот-вот и сам заснёт. Он испуганно провёл по глазам ладонью, и тут же служанка поднесла ему стакан кислого, невероятно холодного светлого вина. Напиток немедленно взбодрил оруженосца, он потянулся было за добавкой, но тут Спрут заговорил.
— Ваше высочество слышит меня?
— Да, я слышу вас. Вопрошайте.
— Могу я просить вас оказаться сейчас рядом с Фридрихом Гогенштауфеном, во время его путешествия в Рим в 1120 году.
— Да, я вижу Фридриха. Вижу золотоволосого короля, — немедленно ответила Анна. — Но я не знаю, как выглядит дорога в Рим.
— Франц, вы были там вместе с Фридрихом? — граф Манупелло впился глазами в оруженосца. — Вспомните что-нибудь: где проезжали, где останавливались?
— Помню, вино пил молодое, хорошее, прямо у дороги торговала симпатичная бабёнка...
Спрут махнул рукой и снова уставился на Анну.
— Опиши, моя дорогая, что ты видишь? Где находится король?
— Юный король сидит за столом в таверне. Рядом с ним несколько юношей приблизительно его возраста. Все одеты очень просто, но король выделяется. Все смотрят только на него, делают то, что он прикажет... Танцует черноволосая босоногая девочка. Король играет с ножом, скорее всего, они едут с охоты. Нет! Только притворяются охотниками... У них очень важная встреча. Один из них кивает Фридриху, двое встают у двери. Входят два монаха в плащах, между ними темноволосый паренёк в чистом белом сюрко и сером плаще. Его сажают напротив короля.
— Очень хорошо, дорогая. Ты не знаешь названия таверны? Может, кто-то называет местность? — граф Гансало Манупелло с досады хрустел пальцами в тонких перчатках.
Оруженосец напрягся. Анна морщилась, должно быть, пытаясь вслушиваться в неслышимую для других речь.
— Сколько приблизительно Фридриху? — не унимался его сиятельство.
— Я слышу, как монах говорит, что они чуть не проскочили мимо этой дороги, не выйди из-за туч луна, и теперь бы не сидели в тепле, а шли в сторону Экс-ля-Шапель.
— Экс-ля-Шапель? Кто-нибудь знает, где это? Должно быть, Франция? Гасконь?
— Его Величество выглядит лет на восемнадцать, но я не очень хорошо умею определять возраст, — подал голос Константин.
— «Мы были рады получить твой привет с рисунком крапивницы» — улыбается монах, сидящий справа от одетого во всё белое мальчика, — продолжила Анна...
В зал вошёл ещё один незнакомец, низкорослый коренастый крепыш с обвисшим животом и бегающими глазками. Он приметил монахов и тут же занял свободное место слева от мальчика, точно муха потирая ладонь об ладонь.
— Господь с самого рождения ведёт моего Николауса, — он кашлянул и, взглянув на камин, где на вертеле крутился целый поросёнок, сглотнул. — Сбегаю, что ли, потороплю, чтобы того-этого накрывали.
— Замолчи, Жан, мы не жрать сюда пришли! Что подумает о нас Его Величество?
Коренастый взглянул на Фридриха и с ворчанием опустил голову.
— Я был бы счастлив примкнуть к вашему святому походу и лично охранять моего добродетельного Николауса, но короли не принадлежат себе. — Фридрих вздохнул. — Могу я помочь чем-нибудь ещё?
