— Ян. — Бритоголовый ограничился тем, что приложил руку к жилетке в области сердца. — Можно я не буду говорить, кто я? Сообщу вам об этом потом, в более неформальной обстановке.
— Хорошо, — согласилась Дарлинг.
— Идемте, нас, наверное, уже обыскались.
— Без тебя не начнут, дорогая, — хохотнул Тео и приобнял Даша за плечи.
Самый обычный дружеский жест, продлившийся чуть дольше, чем положено дружескому жесту. Неужели в список пострадавших следует добавить еще и писателя? А заодно и его жену — вот уж кто страдает совершенно невинно, да еще получает хвостами дохлых ящериц по лицу!
…Жена Тео оказалась милейшим и почти невесомым существом лет тридцати. Из ворота африканского платья (на этот раз зеленого цвета с пиктограммами черепах по подолу) трогательно торчали ключицы, над невысоким, но чистым лбом клубилось облако тонких волос, умело подведенный рот кривился в застенчивой улыбке, — в Магде не было ни одного изъяна. Решив про себя, что она красива, и отойдя от нее на два шага, Дарлинг попыталась вспомнить ее внешность — и не смогла. Зато еще одна гостья — четвертая, и последняя, из присутствующих женщин — чрезвычайно понравилась ей: вот уж кто удобно располагается в чужой памяти и даже спустя годы способен вызвать невольную улыбку.
Анн-Софи.
Анн-Софи не ограничилась только платьем: с ее шеи свисали несколько десятков жемчужных нитей и керамических плиток размером с ладонь. На обеих руках болтались абсолютно несочетаемые, но эффектные браслеты, а голову украшал тюрбан. Ей было далеко за сорок, но вела она себя как девчонка. Громко хохотала, много и с видимым удовольствием пила и отпускала фривольные шуточки, смысл которых был трудноуловим из-за чудовищной смеси английского и французского. Между архипелагами английского и французского курсировали крошечные фелюги и джонки непонятных Дарлинг словечек. Даже запомнив, воспроизвести их в точности было невозможно: ленивая европейская гортань Дарлинг оказалась совершенно не приспособленной для таких звуков, навевающих мысли о саваннах, сельвах, горных плато и до сих пор не исследованных джунглях где-нибудь в среднем течении Амазонки.
За спиной шумной Анн-Софи постоянно маячил ее тишайший муж со странным именем Зазу. Зазу был высок, худощав и отчаянно некрасив. Некрасивость, впрочем, компенсировалась роскошными каштановыми волосами, мягко спадающими на плечи. И детским взглядом прозрачных зеленых глаз, в немом восхищении устремленным на жену.
Едва завидев Дарлинг, Анн-Софи бросилась к ней, как к родной, и со смаком расцеловала в обе щеки.
— Манифиг! — протрубила она, ткнув Дарлинг пальцем в грудь. Затем палец переместился на кончик Дарлингова носа. — Манифиг!
Звания «манифиг» удостоились также оба запястья Дарлинг, после чего Анн-Софи ткнула пальцем в грудь уже себя и заявила:
— Манифиг!
Следующая реплика снова адресовалась Дарлинг:
— Вэри секси!
О себе Анн-Софи высказалась не менее безапелляционно: «Вэри, вэри секси!» А потом, обратив свой взгляд на Даша и понизив голос до театрального шепота, произнесла:
— Вэри дэнджорис!
«Очень опасная», еще бы!
Даша рассмеялась и, покачав в руке бокал с шампанским, протянула его в сторону Анн-Софи. А та, довольная произведенным эффектом, отошла к столику с закусками, подхватив на ходу малышку Лали.
— Забавный персонаж эта твоя подруга, — сказала Дарлинг, наблюдая, как перехваченная за живот Лали болтает в воздухе ногами и заливается смехом.
— Анн-Софи?
— Да.
— Я не могу назвать ее подругой. Мы обе ненавидим это слово. Анн-Софи — легенда. — Даша посмотрела вслед удаляющемуся тюрбану. — Не много найдется в мире женщин, подобных Анн-Софи.
— Что же в ней такого выдающегося?
— Анн-Софи — великая путешественница. Большой специалист по пустыням. Нет ни одной, где бы она ни побывала. Собственно, в пустыне мы с ней и познакомились много лет назад.
— В пустыне?
— В Сахаре. А сейчас они с Зазу направляются в Гоби…
Дарлинг пропустила «Гоби» мимо ушей; Сахара — вот что ее интересовало. Что Даша делала в Сахаре?
— Ты тоже специалист по пустыням?
— Нет. Просто подвернулся случай познакомиться с Анн-Софи, и я его не упустила.
Даша посмотрела на Дарлинг сквозь бокал с шампанским, давая понять, что тема с Сахарой закрыта.
— Пойду к гостям. Не скучай и не уходи далеко, я скоро вернусь.
Скучать Дарлинг не пришлось: ее тотчас же ангажировала Магда. В отличие от большинства присутствующих, умеренно употреблявших только легкий алкоголь, Магда уже успела накачаться виски. И была пьяна в хлам, правда, Дарлинг заметила это не сразу: Магда умела держать себя в руках.
— Ты русская, — заявила она Дарлинг.
— Отпираться бессмысленно. Что-то вроде того.
— И ты пришла с тем красавчиком в Бриони. Он тоже русский?
— Это имеет какое-то значение?
— Никакого. Он твой муж? Погоди-ка, я сама угадаю… Кольца у него нет, у тебя тоже… Он твой парень?
— Нет.
— Тебе повезло. Чертова стерва!..
— Я? — удивилась Дарлинг. — По-моему, мы недостаточно знакомы для таких выводов.
— Не ты. Ты здесь никто. Как, впрочем, и я. Она — проклятая стерва. Хозяйка. Как ее все зовут? Даша? Мерзость. Все здесь мерзость. Ее дети — мерзость. Девчонка вообще маленькая дрянь. Так бы и открутила ей голову. Видела хозяйского муженька?
Дарлинг еще не видела ни Шона, ни Кристиана, но все же сказала:
— Да.
— Английское ничтожество. Тряпка. Всего-то и достоинств что молодость. Наверное, потому она его и выбрала, чтобы он грел ей постель. Ненавижу старух, липнущих к молодым.
— Мне не показалось, что она липнет. И не такая уж она старуха.
— Старуха, — мстительно хихикнув, отрезала Магда. — Но одного ей мало. Ей надо захапать всех. Чувствует, что ее время уходит, — вот и решила ухватить то, что успеет.
— Что-то не похоже, чтобы ей было особенно это надо. — Дарлинг стали напрягать потоки желчи, изливающиеся изо рта Магды, но как их остановить, она не знала.
— Я здесь третий день и имела возможность наблюдать… Она ведьма!
— Ведьма? — Странно, что это простая и многое объясняющая мысль до сих пор не приходила Дарлинг.
— Африканская шаманка… или как там они называются? Видела, сколько дряни в ее доме? Не удивлюсь, если она по ночам совершает дьявольские обряды.
Ну да, ну да — при помощи паука и дохлых ящериц.
— Я бы не стала смотреть на ситуацию так мрачно…
— Вот еще! — Магда снова хихикнула, и только тут у Дарлинг закралось подозрение, что она пьяна. — Я смотрю на ситуацию не мрачно, а трезво. И я единственный человек, кто не потерял остатков разума… Если у тебя есть виды на этого парня… в Бриони…
