Обе, наверное. Матильда посчитала несправедливым брать деньги у парня. Ему нужнее… Малена же…
Она – Домбрийская.
Домбрийские могут ради шутки спеть с уличным менестрелем, но зарабатывать этим на жизнь?
Только если не будет другого выхода.
– Пока! До послезавтра!
– Пока!
Сергей помахал рукой – и Матильда удрала.
В «Букинист».
Можно скачать ноты из интернета, можно скопировать… но прийти в магазин и порыться в старых книгах! В старых нотах…
Это такое удовольствие, которого никогда не объяснить «нормальному» человеку, не любящему читать. Удовольствие поиска, перелистывания страниц, запах книжной пыли и какой-то едва уловимый запах… времени? Знаний?
Запах слова. Ибо в начале было – Слово.
Эх, разорение…
Крепость Доран, Аллодия
Голубь с предупреждением опоздал.
Ненадолго, но степнякам хватило этих часов, с избытком хватило.
Доран стоял ближе к Саларину и чуть выше по Интаре, чем Ланрон, а потому степняки добрались до него быстрее.
Недаром староста Бурим гнал сына, ой недаром. И – опоздал, все равно опоздал. Ланрон предупредить успели, хотя и в последнюю минуту. А вот Доран…
Они просто не ожидали нападения. Такого – не ожидали.
Налет?
Да, это бывает, но мелкие отряды степняков почтительно объезжали крепость. А крупные… Откуда им взяться? Им ведь надо пройти мимо Инкора.
Мысль о том, что Инкор захвачен…
В Доране об этом просто пока не знали. Хорошим ли, плохим человеком был сотник Давель, но разведку он сумел поставить отлично. И разъезды перехватить, и голубятника подкупить в Доране. Весточки-то в крепость дошли, но ведь не комендант голубей ловит, а специально приставленный к ним человек. И подменить одну записку на другую – дело несложное. И ловчих соколов Давель выпустил, так что до Дорана долетели только два голубя, и подменить записки было несложно.
Что такое голубиная почта? Да просто крохотный кусочек бумаги на лапе у голубя. Печати? Не смешите меня, это птица, для нее любой лишний вес – уже перебор.
Сложно ли подделать пару грамоток, если ты сотник войска Аллодии и все тайные знаки, точки в нужных местах и подчеркивания изучил как свою ладонь? Да запросто.
Вот и случилось, как получилось.
Крепость Доран просто застали врасплох, со всеми вытекающими последствиями.
Разъезды аллодийцев, которые патрулировали местность, были вырезаны подчистую, да и что они могли против такой силы противника? И сбежать никто не сумел, и своих предупредить…
Комендант тоже не успел ничего сделать. Таких налетов давно не случалось, а потому, когда хлынула из дальнего леса волна конных степняков, когда взлетели в воздух, испещряя его сотнями грозных полос, черные стрелы, когда в минуту свалились убитыми двое часовых…
Сколько времени нужно, чтобы проскакать от леса до крепости? Галопом? Примерно два километра?
Рельеф местности не давал окончательно вывести лес рядом с Дораном, хотя и пытались, да и холмов не было, чтобы на них поставить крепость. Если бы удалось закрыть ворота, они бы могли держать осаду, но даже этого защитники Дорана не успели. Даже этого…
У степняков лошади хорошие, управились за несколько минут, а стрелы летят еще быстрее. Конная лава хлынула во двор крепости, и началась резня. Жестокая и беспощадная.
Степняки были безжалостны и вселяли ужас. Обливаясь кровью, падали солдаты, кричали женщины, которых волокли за волосы, плакали дети, которых отшвыривали пинками, если те попадались под ноги… В горячке боя воины не щадили никого.
Задержаться им пришлось только у донжона, в котором комендант крепости, высокий сухопарый старик, смог организовать хоть какое-то сопротивление.
Когда степняки хлынули из леса, он успел кликнуть тех, кто был в самом замке, народ похватал оружие со стен – и встали насмерть. В дверях. Потом, когда их выбили, пришлось отступить дальше, чтобы не ударили в спину. Их было мало, а степняки все прибывали, и конца им не было.
Комендант и еще десять человек воинов защищали лестницу, которая вела наверх, к их женам и детям…
Долго они продержаться не надеялись, нет. Минут двадцать хотя бы, час – уже вряд ли, сейчас явятся степняки с арканами, а это верная смерть. Их просто раздергают веревками…
Но комендант не собирался дарить степнякам даже это время своей жизни. Каждая лишняя минута – шанс на спасение для тех женщин и детей, которые находились в донжоне. Жена коменданта, жены и дети сотников и десятников. Их было немного, всего человек пятнадцать, из них девять женщин, шесть детей, от трех до десяти лет…
Не бывает крепости без потайных ходов. Жена коменданта знала их все и не мешкала.
Она понимала, что идут последние минуты жизни, ее и мужа, а потому не стоит их тратить без толку.
Полетел в сторону гобелен, открывая потайной ход.
И туда скользнули десять человек.
Дети – и их матери. Те, кто моложе, сильнее, те, кто сможет спастись сам и вытащить своих детей, да и чужих тоже. Хотя в такие минуты чужих детей не бывает.
– Бегите! Отсидитесь несколько дней в подземельях, потом попробуете выглянуть наружу. Степняки не захватывают крепости, да и наши подойдут, должны подойти. Провизии хватит, там на сто человек рассчитано.
Один за другим люди скрывались в темноте.
Подземелье – хорошая штука. Там можно отсидеться, там хранится запас продуктов, есть колодец, факелы, даже одеяла, кое-какая одежда. И если их не найдут, у девчонок появится шанс…
Даже если найдут не в горячке боя, уже лучше. Сгоряча не убьют, лишь бы сами глупостей не наделали.
Насчет себя женщина иллюзий не питала, таких, как она, степняки в плен не возьмут. А бежать?
Возраст не детский, полсотни уже разменяно, дети выросли, внуков она увидела в столице этим летом, остается умереть так, чтобы предкам не было за тебя стыдно. Гобелен отправился обратно на стену, женщина повернула рычаг, намертво блокируя вход снаружи, оглядела оставшихся, а потом, решившись, достала из небольшой шкатулки вовсе уж крохотный пузырек.
– Глотка хватит.
И первая, подавая пример женщинам, отпила тягучего горького снадобья. Она знала: яд своей силы не потерял.
Что могут защищать воины?
Детей и женщин.
Если степняки никого не найдут, они будут искать. А если найдут тела, подумают, что защитники крепости давали время женщинам уйти безболезненно и неопозоренными. Так делали.
Жена десятника Сарра, видевшая из окна, как степняк наколол на копье ее мужа, словно свинью на пику, молча протянула руку за склянкой.
