– Так. Тебе что нужно, сынок?
– Помириться пришел, – выдавил из себя Найджел. – Но вижу, тебе не до меня…
Остеон махнул рукой.
– Джель, ты понимаешь, что у нас война? Вой-на…
– Да прогонит Артан этих скотоложцев! И Рид тоже… Давай бал устроим?
– Какой бал?
– Ну… скоро моя невеста должна приехать.
Остеон скрипнул зубами.
– Найджел, я не возражаю. Устраивай. Я сейчас скажу канцлеру, пусть выдаст средства. И заодно приготовь для Дилеры летний дворец, вы же не сразу в храм отправитесь, а жить в посольстве ей будет невместно.
– Хорошо. Сделаю. Ты на меня больше не сердишься?
Остеон посмотрел на сына.
Вот как есть – Лидди. Только мужской ее вариант, но такой же очаровательный, с таким же взглядом, и манера склонять голову к плечу – тоже ее…
– Не сержусь. Иди сюда, сынок…
Кто сказал, что королю нельзя обнять родимое чадушко? Даже если оное на голову выше отца вымахало?
Так Остеон и сделал.
Брат, Сестра, давно ли по дворцу бегал мальчишка с золотыми локонами, который глядел умильными глазенками, лез ко всем на ручки и требовал сладостей?
Куда ушло то время?
Куда ушла молодость?
На миг отец и сын застыли в объятиях, потом Найджел осторожно высвободился.
– Выпьешь? Чуток вина?
Лекари запрещали, но Остеон махнул рукой на их запреты. К шервулям! Что бы они понимали, трубки клистирные?
– Давай чуток…
Вино горчило. Но это точно из-за травяных отваров, которыми его пичкали последнее время.
Остеон поморщился и поставил кубок на стол.
– Джель, мне работать надо…
– Сейчас я позову твоего Тальфера, – скривился принц. – Сейчас…
Тальфер едва успел отскочить от двери, когда та распахнулась.
– Иди, тебя отец зовет. Да проследи, чтобы Тарейнский к отцу зашел, а то объясняй ему, идиоту…
– Да, ваше высочество, – угодливо поклонился Барист.
И отправился к королю, думая, что его величеству Найджелу служить будет намного хуже. Если вообще – будет.
Найджел вышел из кабинета походкой победителя.
Пузырек из темного стекла, казалось, прожигал карман насквозь. Но…
Отец сам виноват! А война…
Таким мелочам принц даже не придавал значения. Понятно же, что наши их прогонят! Быстро и качественно. Так что незачем отменять или откладывать свои планы.
Матильда Домашкина
Утро было холодным и серым.
Бывают даже летом такие дни, когда небо противно-пасмурное, за окном капает и больше всего хочется залезть под теплое одеяло и не вылезать.
А надо.
Будильник, который Матильда вчера просто забыла отключить, запищал в привычное время – полседьмого.
Пришлось вставать, хотя Беська и смотрела на хозяйку с недоумением. Мол, ты что? С ума сошла? Иди сюда, давай лучше помурлыкаем!
Беся честно перебралась на руку хозяйке, развернулась, подставляя брюшко, и заурчала. Чеши давай.
Матильда так и сделала. А потом все же выползла из постели. Сегодня ей дали отгул на полдня, и надо использовать его по делу.
Завещание.
Так уж повелось на Руси, что завещание здесь чуть ли не синоним скорых похорон. Вот и не спешат люди с важным делом. Или живут по принципу «После меня – хоть потоп». И опять-таки, завещания не составляют, а в результате после их смерти начинается бордель. И это мягко сказано.
Все умудряются перессориться со всеми чуть ли не из-за пары старых валенок. Или еще чего такого же важного.
Это не Америка, где принято расписывать все до мелочей, в России, если ты напишешь свою последнюю волю и будешь указывать, кому какую чашку отдать или платок, – тебе пальцем у виска повертят.
Но Матильде такое и не было нужно.
Она точно знала, что напишет.
* * *
Нотариус.
Отдельная песня.
Очередь к нотариусу занимают заранее. Потому что работает сей страшный человек медленно и печально, принимая примерно по одному посетителю в два часа. Займешь очередь первой – тебе повезет.
А еще у нотариуса есть секретари и помощники с высо-окой квалификацией. Которые будут раз по шесть документ перепечатывать, чтобы без ошибок.
Так что стоило поторопиться.
Матильда знала удачное место, где в одном доме сошлись три нотариальных конторы – и не прогадали. Люди шли сюда, справедливо полагая, что хоть к кому-то, но попадут. Вот и она пришла. Второй. Первый, мужчина лет сорока, видимо, очередь с ночи занимал, выглядел он ужасно усталым, но Матильда и сама была не лучше.
Она заняла очередь, дождалась третьей – симпатичной женщины лет сорока пяти, которая заняла очередь за ней, и отбежала на пару минут.
Хвала тем, кто придумал круглосуточные магазины и автоматы с горячим кофе.
Американо? Матильда предпочитала капучино, но половина кнопок была замазана чернилами, что означало – не работает. Ну и черт с тобой, выпьем американо.
Девушка глотнула горькой жидкости и отправилась обратно. Может быть, через час она начнет искать по округе кустики, но это же потом! А сейчас спать хочется. И вообще…
Нотариусы не подвели, появились в девять – целых две штуки.
Матильда переглянулась с мужчиной, который стоял первым, и они почти без слов поделили кабинеты. Она пошла направо, мужчина налево.
К счастью, для написания завещания хватит одного человека. А именно – самой Матильды. Давиду Асатиани здесь делать нечего, да и не надо ему ничего знать.
– Ты уверена? – Малена тоже сомневалась.
– А больше и некого.
– А подруга твоей бабушки? Варвара…
– Тетя Варя? Понимаешь, она в это не ввяжется.
– Не ввяжется – во что?
– Если я сейчас умру, моя мамаша обязательно объявится и начнет войну за наследство. Тетя Варя не станет с ней спорить и постарается договориться. У нее возраст, силы не те…
– Но трое детей?
– Старший живет в другом городе и себе денег уже заработал. Средняя удачно замуж вышла, младшая учится, но вернется ли она сюда? Не знаю.
Малена вздохнула.
– Что ж нам так не везет с родными?
– Не знаю. Но уверена, что с Асатиани эти твари тягаться не будут.
– А нужны ли ему будут эти медяки?
– Не уверена. Но… может упереться просто из принципа.
