«В целом вследствие потери сна у человека смещаются экономические предпочтения», – говорит исследователь нейробиологии сна Дэн Парди, аспирант лаборатории Джейми Зейцера. Ученые назвали этот эффект предвзятым оптимизмом. Парди задался вопросом, может ли данное состояние мозга влиять на пищевое поведение. Как мы уже говорили в главе 5, мозг способен оценивать потенциальную стоимость и выгоду пищи и определяет, сколько нужно съесть и в каких количествах. Я напомню пример, приведенный ранее: мозг должен выбрать между тремя долларами в кошельке и пирожным в желудке. Часто, когда мы имеем дело с вредной едой, в качестве выгоды мозг рассматривает мгновенное удовольствие от вкусной еды, а в качестве стоимости – долговременное неблагоприятное воздействие на состояние адипозности и здоровья. Парди предположил, что если осложнить ситуацию потерей сна (а, соответственно, появлением предвзятого оптимизма), то человек станет придавать большее значение выгоде употребления пищи, чем ее стоимости. Он примется подначивать сам себя на приобретение нездоровой еды.
Чтобы проверить свою гипотезу, Парди пригласил для участия в эксперименте 50 добровольцев, которые полагали, что записались на исследование изменения когнитивных функций в результате ограничения сна. Их разделили на семь групп, каждой группе было назначено разное количество часов сна в ночь, предшествующую эксперименту. Время ночного сна варьировало от 60 до 130 процентов от нормального по длительности ночного отдыха, к которому привык каждый человек в отдельности. Главным преимуществом эксперимента Парди было то, что он смоделировал реалистичную картину продолжительности сна, которая у всех людей обычно отличается. Во многих других экспериментах по ограничению сна испытуемым разрешали спать только по четыре часа или не давали спать совсем. За семь дней до ночи с измененным графиком сна коллеги Парди выдали испытуемым стопку тестов, чтобы оценить типичный для них уровень бодрости и период возникновения сонного состояния. На следующий день после ночи с измененным графиком сна исследователи повторили тесты.
У Парди был припрятан туз в рукаве, вокруг которого вращался весь настоящий эксперимент. Пока добровольцы отдыхали в перерыве от тестов, он предложил им посмотреть два 40-минутных фильма, не связанных с едой. Во время кинопоказа Парди принес в комнату тарелки с закусками, которыми добровольцы могли угощаться без ограничений. Среди них были мармеладные мишки, ириски с арахисом, яблочные колечки и миндаль. Коллеги Парди тайно фиксировали объем потребляемой пищи каждого человека. Они взвешивали тарелки до и после просмотра фильмов. В конце эксперимента добровольцев попросили ответить на вопросы, насколько им понравилась еда и насколько, по их мнению, каждая из предложенных закусок была полезной для здоровья.
Как и предсказывали результаты эксперимента Сент-Онже, за время перерыва сонные добровольцы съедали больше калорий, чем выспавшиеся. Причем не только съедали больше пищи, но и налегали именно на те продукты, которые сами же оценили как самые вкусные и вредные. В соответствии с выводами, которые ранее сделал Чи, невыспавшиеся добровольца Парди думали больше о немедленном вознаграждении за поедание вкусной пищи, чем беспокоились о долгосрочной расплате за него. «Когда мы спим как попало, – говорит Парди, – мы не можем жить в соответствии с собственными представлениями о здоровом образе жизни. Вероятнее всего, что мы ложимся в постель не вовремя, не посещаем спортзал и не можем привести свое пищевое поведение в соответствие с целью сохранить здоровье на долгие годы». Исследования фМРТ подтверждают заключение Парди. Одна ночь, полностью лишенная сна, угнетает работу тех отделов мозга, которые отвечают за планирование, аргументацию и постановку долгосрочных целей, связанных с приемом пищи. В то же время усиливается активность центров пищевого вознаграждения. Собрав эти сведения, можно понять, что если человек спит недостаточно долго, то становится узником своих порывов. В большинстве случаев эти сиюминутные порывы означают переедание вредной для здоровья пищи.
Мы знаем, что состояние сна бывает разное. Почему сон лучше восстанавливает организм, если происходит в положенное время? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно снова вернуться к работе мозга и исследовать еще одну систему, которая способна сделать человека толще без дополнительных калорий.
Темная ночь
Мы с вами изучили работу ключевых отделов мозга, которые регулируют состояния сна и бодрствования. Они оказывают огромное значение на пищевое поведение. Но есть еще кое-что, с чем нас предстоит познакомиться. Почему мы хотим спать ночью, а не днем? Почему мы себя плохо чувствуем и не способны нормально функционировать, если ночью вместо нормального сна нам приходится выполнять какую-то работу?
В 1962 году французский геолог и спелеолог Мишель Сифр провел необычный эксперимент, результаты которого позволили найти ответы на эти вопросы. В то время космическая гонка находилась на пике, и всем ученым не терпелось узнать, как ум и тело человека будут реагировать на отсутствие видимых доказательств течения времени. Предполагалось, что именно это ощущение человек испытывает, находясь в космосе.
Чтобы выяснить это, Сифр спустился в пропасть Скарассон – в темную пещеру под Приморскими Альпами, расположенными на границе Франции и Италии. Здесь он разбил лагерь на небольшом подземном леднике на глубине 130 метров от поверхности земли. Температура в пещере была ниже нуля с относительной влажностью 98 процентов. В одиночестве исследователь провел там 63 дня.
Сифр не взял с собой ни часы, ни другие предметы, которые могли бы каким-либо образом напомнить ему о том, какое на поверхности время суток. Он звонил своим коллегам каждый раз, когда ложился спать, просыпался и ел.
Когда Сифр поднялся из недр Скарассоны и проанализировал записи, он сделал удивительное открытие: продолжительность его цикла сна и бодрствования оставались приближенными к 24-часовому циклу в течение всех двух месяцев в пещере. Но так как его естественный цикл был немного дольше обычных 24 часов, он постепенно выбился из суточной смены дня и ночи.
На этом основании можно говорить о том, что в теле человека буквально заведены часы с оборотом (приблизительно) в 24 часа. Исследования последующих 50 лет подтвердили эту информацию. Кроме того, удалось выяснить, что в теле человека работает масса часовых механизмов, а именно 37 триллионов. Они представляют собой мельчайшие молекулярные хронометры, которые находятся почти в каждой клетке. Работая вместе, эти часы синхронизируют большинство процессов тела с 24-часовыми солнечными сутками. Таким образом возникает циркадный ритм. Цикл сна и бодрствования подчиняется циркадному ритму, таким же образом он управляет когнитивными процессами, пищевым поведением, пищеварением, метаболизмом и множеством других аспектов поведения и физиологии. Если вы когда-нибудь чувствовали после долгих авиаперелетов затуманенность в мозгах, отсутствие аппетита или дискомфорт в кишечнике, то вы понимаете, насколько важна роль циркадных ритмов для регуляции пищевого поведения, работы кишечника и сознания.
Все 37 триллионов маленьких биологических часов находятся в подчинении у главного часового механизма, который располагается в гипоталамусе. Конкретно в одной его части – супрахиазматическом ядре (СХЯ). Если представить все многообразие биологических часов в теле, как большой оркестр, то СХЯ – дирижер этого оркестра.
[140] Главные часы ориентируются на данные, которые они получают с сетчатки, – тонкого слоя чувствительных клеток на внутренней поверхности глаз, которые отличают день от ночи (рис. 43). В связи особенностью клеток сетчатки и их функционированием СХЯ реагирует только на синий свет, пик которого приходится на середину дня.
