– Судя по всему, семья его брата не настолько для него важна, чтобы стать основой для пароля, а в названиях файлов нет никаких подсказок касательно его работы.
– Я ужасно хочу есть, – заявила Блюм. – Когда мы ехали сюда, я видела на улице кафе.
Они припарковались за зданием кафе и вошли внутрь. Сделав заказ, сидели и пили кофе, а за окном шумел дождь.
Блюм выглянула в окно.
– Господи, неужели здесь всегда так? – проворчала она. – Скоро я начну подумывать о самоубийстве… Мне просто необходимо солнце.
– У них идет дождь, но бывает и солнце. А потом наступает осень и выпадает снег, – отозвалась Пайн.
– Вот уж спасибо… – Блюм содрогнулась. – Так вот почему вы перебрались на Юго-Запад? Из-за погоды.
– Я почти что уехала в Монтану или Вайоминг.
– Господи, вы знаете, как много снега там выпадает? – с ужасом спросила Блюм.
– Погода не имела для меня решающего значения.
– Что же тогда?
– Я уже говорила. Люди – точнее, их отсутствие. – Она посмотрела на Блюм, которая поднесла к губам чашку с кофе. – Я не люблю толпы.
– А как вы определяете толпу?
– Ну, когда есть еще кто-то, кроме меня.
– Ну, тогда я сожалею, что создаю вокруг вас толпу, – немного обиженно сказала Блюм.
– На самом деле, Кэрол, я рассматриваю нас как одну единицу, поэтому когда говорю «меня», то включаю вас, и наоборот.
– Вы знаете, когда у меня в доме было шестеро детей, из них трое в пеленках, я мечтала побыть одна, хотя бы несколько минут. Я жила с ощущением, что в каждую секунду моей жизни кто-то зовет меня и требует, чтобы я что-то сделала.
– А теперь? – с любопытством спросила Пайн.
– Я живу одна. Просыпаюсь одна. Ем одна. Ложусь в постель одна. – Она посмотрела на Пайн над чашкой с кофе. – И я никому такого не посоветовала бы. Никому. Толпа там или нет… Иногда дело просто в другом человеческом существе, которое греет тебе ноги в постели или приносит аспирин, когда у тебя жутко болит голова. И я говорю совершенно серьезно.
Принесли их заказ, и они, погрузившись в собственные мысли, молча принялись за еду.
– О чем вы думаете? – спросила Блюм, когда они закончили есть.
– О расследовании. О моей карьере. Можно ли сказать, что и то и другое закончилось?
– А вы никогда не думали о карьере вне Бюро? – спросила Блюм.
– Нет.
– Я Лев. По знаку Зодиака. Мы – упрямые фанатики контроля с небольшой добавкой доброты. Но мы адаптируемся. Я думаю, вы тоже сумеете. Кстати, вы, случайно, не Лев? Или у вас другой знак?
Пайн смотрела на нее, но не отвечала.
– Я спросила… – начала Блюм.
Она смолкла, увидев, что Этли вскочила на ноги и бросила на стол деньги.
– Уходим.
– Что такое? – спросила секретарша, когда они быстрым шагом возвращались в мотель.
– Вот мой ответ на ваш вопрос: я Козерог.
Глава 45
Исписанные возможными паролями листочки бумаги валялись по всей кровати Пайн. Блюм активно помогала ей, подсказывая слова, которые Этли вносила в программу.
– Когда вы скачали ваше программное обеспечение? – спросила секретарша.
– Как только у меня не получилось отыскать пароль вручную, – ответила Пайн, пальцы которой летали по клавишам лэптопа. – Я постоянно получала новые пароли, и всякий раз терпела неудачу. Но будет легче, как только нам удастся сузить параметры поиска. Может быть, в конце концов мы справимся с этой задачей.
Блюм положила рядом с Этли последний листок.
– Ну вот, думаю, это всё.
– А теперь проверим наше везение.
– Не говорите так.
– Почему?
– Потому что мне не везло последние двадцать лет, – заявила Блюм.
Пайн нажала последнюю клавишу на лэптопе.
– Ну, всё.
Программа начала перебирать возможные варианты.
– Что заставило вас вспомнить о Козероге? – спросила Блюм.
– Я пыталась понять, почему Прист выбрал такое название для несуществующей компании. Я не знала, Козерог ли он сам, однако это была единственная ниточка для продолжения попыток разгадать пароль. Но пока вы не заговорили о Львах, я о нем даже не думала. Так что, если у нас получится, заслуга будет принадлежать вам. – Она замолчала и посмотрела на экран. – Проклятье…
Последний вариант пароля оказался правильным, и экран ожил.
– Получилось, – сказала Пайн.
– И каков же пароль? – спросила Блюм.
Этли посмотрела на экран.
– Нечто невероятно сложное, но все, за исключением букв у и м, связано со знаком Козерога.
– А на что указывают буквы у и м?
– Вероятно, Билли и Майкл. Уильям – полное имя Билли. Из чего следует, что Прист считал важными своих племянников – во всяком случае, включил их имена в пароль.
– Проклятье, а это еще что такое? – спросила Блюм.
На экране появилась картинка. Пайн принялась просматривать одну страницу за другой, и все они оказались техническими рисунками. Она остановилась на одной зловещей диаграмме и нажала на несколько клавиш, чтобы увеличить ее, потом прочитала надпись на соседней странице.
– Это… по-корейски.
– Вы понимаете, что там написано?
– Нет, но я могу довольно быстро найти перевод.
Этли записала несколько букв на листок, затем перешла на перевод с корейского онлайн и ввела туда буквы. Компьютер выдал перевод почти мгновенно.
– Расщепляющиеся материалы, – медленно проговорила Пайн. – Расщепляющиеся? Это связано с ядерным топливом.
Блюм села на кровати.
– Боже мой… Северная Корея собирается сбросить на нас атомную бомбу? – пробормотала она.
– Если так, то тогда понятно участие Давида Рота. И Сон Нам Чона. Быть может, это план Б Северной Кореи на случай, если мирные переговоры не увенчаются успехом? Нанести по нашей стране ядерный удар?
– Но если Северная Корея планирует нечто подобное, как объяснить похищение братьев Прист на военном вертолете? – спросила Блюм.
Этли пожала плечами.
– Может быть, им стало известно об этом плане и они решили отследить его до первоисточника?
– Значит, нам следует показать нашу находку… ну, я не знаю, директору ФБР? – спросила Блюм.
– Нет никаких доказательств, что все это – правда. Если мы отправимся в ФБР с тем, что у нас есть, то можем попросту исчезнуть.
