Чем тщательнее искать, тем больше центров одомашнивания можно найти. Чего стоит один Плодородный полумесяц – но на самом деле он отвлекает наше внимание от других, не менее важных источников неолита. Когда-то Николай Вавилов выделил семь центров одомашнивания. Джаред Даймонд предложил увеличить число до девяти-десяти. Согласно недавним исследованиям, их уже двадцать четыре. Одомашнивание видов происходило множество раз в различных местах. Значительное число регионов, где это происходило, были высокогорными – на это указывал еще Николай Вавилов. Именно в горных районах особенно велико разнообразие, поскольку с высотой постоянно изменяются условия обитания. Для одомашнивания необходимо сочетание двух факторов: соответствие потребностям человека и совпадение во времени. Одновременное существование видов, которые положительно реагировали на вмешательство человека, и людей, открытых новому образу жизни, – именно эта выигрышная комбинация привела к формированию прочной привязанности. В большинстве случаев сознательное решение с какой-либо стороны отсутствовало.
Термин «искусственный отбор», может быть, и подразумевает намеренное, сознательное действие, но это не обязательно происходит именно так. Несмотря на то что современные программы селективного разведения действительно представляют собой тщательно спланированные вмешательства и весьма изобретательный отбор, так было далеко не всегда, особенно на заре одомашнивания. Пшеницу, что росла вокруг площадок для обмолота зерна, никто не сеял, но именно эти всходы стали предвестниками первых полей. Разделение на естественный и искусственный отбор, пожалуй, несколько… искусственно. Ведь человек не единственный влиял на эволюцию других видов. В конце концов, наше с вами существование стало возможным благодаря этой взаимозависимости видов. Возможно, посредством изучения геномов нам удастся понять, какое влияние мы оказали, но все-таки пчелы влияли на эволюцию цветов, так же как мы – на эволюцию собак, лошадей, коров, риса, пшеницы и яблок. И пусть насекомые об этом не подозревают и не ищут ответы, как мы, тем не менее они также сыграли роль в этом процессе. Получается, процесс, носящий название «искусственный отбор» с тех самых пор, как Дарвин впервые использовал этот термин в доказательстве своей теории, на самом деле не более чем естественный отбор посредством вмешательства человека.
Во многих случаях одомашнивание могло начаться совершенно случайно: два вида случайно пересеклись, начали взаимодействовать и постепенно сближались, пока их эволюционные пути не переплелись между собой. Мы так привыкли воображать себя хозяевами природы, а другие виды – покорными слугами или даже нашими рабами. Но отношения человека с каждым из видов растений и животных начинались по-разному, незаметно и органично развивались до состояния симбиоза и коэволюции (совместной эволюции). Однако первый шаг к сближению и дальнейшему партнерству редко был осознанным. Антропологи и археологи описали три различных пути одомашнивания человеком диких животных, причем всегда речь идет не о моментальном событии, а о продолжительном, растянутом эволюционном процессе. Первый случай: животное выбирает человека как новый источник ресурсов. По мере сближения дикие виды начинают развиваться вместе с людьми, становясь ручными задолго до того, как человек приступает к селекции, – как, например, при выведении пород собак в течение последних нескольких веков. Именно этим способом был сформирован союз человека с собаками и курами. Второй путь – доместикация добычи. Но даже в таком случае человек не имел намерения приручить животных – только получить контроль над важным ресурсом. Так мы приручили крупных и среднего размера травоядных: овец, коз и крупный рогатый скот – сначала они были просто добычей охотника, потом их начали укрощать как диких животных и, наконец, их стали разводить как домашний скот. И третий способ, самый «намеренный»: человек отлавливал животных для их одомашнивания. В этом случае животных рассматривали не только как источник мяса, но и как пригодных для выполнения других функций, лошади, прирученные для верховой езды, – отличный тому пример.
Но даже когда осознанное стремление человека уже имело значение, например, когда фермеры и животноводы стали отбирать животных по определенным признакам, отбраковывая нежелательные, деятельность людей по одомашниванию видов не имела никаких долгосрочных целей. Это признавал сам Чарлз Дарвин. По словам ученого, хотя «выдающиеся животноводы пытаются путем методического отбора, преследующего определенную цель, произвести новую расу или подпороду», интерес других ограничивается следующим поколением, без «желания или надежды на то, что порода будет все время улучшаться». Тем не менее по прошествии десятилетий и столетий такие решения приведут к «бессознательному отбору» определенной разновидности или сорта. Дарвин предполагал, что даже «дикари» или «варвары» (и пусть современного читателя не пугает вопиющее отсутствие политкорректности в высказываниях ученого) могут изменять животных, несмотря на еще меньшую осознанность своих действий, просто спасая наиболее привлекательных для них животных от употребления в пищу в голодные времена.
Окончательный удар по самомнению владык природы наносит осознание того, насколько небольшое количество видов человеку удалось приручить. Многие, как ярко выразился писатель Майкл Поллан, «решили воздержаться» от сближения с человеком. Для того чтобы стать хорошим союзником людей, вид должен был обладать определенными характеристиками, которые – когда представится случай – могли стать предпосылками к одомашниванию. Если бы не любопытство волка, не покорность кобылы, не появление твердой оси неосыпающегося колоса у злаков, не сочность мякоти диких яблок из Средней Азии – то не было бы у нас, вероятно, ни собак, ни лошадей, ни пшеницы, ни садовых яблок.
И тем не менее одомашнивание человеком других видов имело далеко идущие – глобальные – последствия. Принцип взаимозависимости человека и других видов, лежащий в основе неолита, превратился в идею, стал частью человеческой культуры, которая, доказав свою эффективность, неизбежно получила широчайшее распространение. Завязав определенные отношения с некоторыми растениями и животными, наши предки смогли повести эти виды за собой, попутно изменяя среду обитания соответственно их нуждам. Стратегия оказалась чрезвычайно эффективной, несмотря на то что появилась она благодаря простому стечению обстоятельств.
Сегодня все меньшая часть населения Земли практикует охоту и собирательство. Среди прочих – небольшое число крошечных популяций охотников-собирателей в Африке, например бушмены в Намибии и хадза в Танзании. Живут эти люди в весьма негостеприимном полупустынном климате – там, где бесполезен труд земледельца. Они до сих пор сопротивляются неолитической революции, но их образ жизни находится под угрозой и, вероятно, исчезнет до конца этого века.
Коэволюция и ход истории
История человечества сложилась бы совершенно иначе, если бы виды, с которыми мы взаимодействуем, были бы иными: если бы их с трудом можно было поймать и приручить или же они бы вовсе не существовали. Иногда мы смотрим на историю и предысторию так, как будто и правда являемся хозяевами собственной судьбы и вмешательство посторонних сил почти не играет роли в нашей жизни. Но история ни одного вида не может быть рассказана без упоминания других. Каждый вид существует в рамках экосистемы – все мы взаимосвязаны и взаимозависимы. Более того, во все отношения, сложившиеся в ходе наших переплетающихся историй развития, вмешивался случай.
