– И его никто не узнал? – удивилась Манана.
– Узнали. Есть письмо от Анны Домашкиной.
– Письмо? – не удержалась Малена.
– Да. У меня есть ксерокопия, к сожалению, я не взяла ее с собой. Иван Ильич, предчувствуя, что долго ему прятаться не удастся, пишет, что Анна возьмет его внучку, уедет из этих мест, а он – будет так, как решит судьба. Ирина Ивановна Московина стала Ириной Ивановной Домашкиной, а потом вышла замуж. Кто был ее муж, откуда – я не раскапывала, но подозреваю, что абы за кого Ирина Булочникова замуж не вышла бы. У них родился мальчик, который и женился, Малена, на вашей прабабушке. Алексей Лопухин. От него родилась Майя Алексеевна, по сути – Булочникова. Что самое забавное, замуж она вышла за мужчину по фамилии Домашкин. Видимо, это судьба. Или фамилия распространенная…
В зале повисло молчание. И опять герцогесса опомнилась первой.
– Что стало с моим предком? С Булочниковым?
Ольга Викторовна смутилась и отвела глаза.
– Вы ведь знаете, правда?
– Знаю. Анна Домашкина знала, куда писать, и чудом передала письмо. Его убили, требуя выдать те самые богатства.
Малена подняла руку ко рту.
Она не знала купца Булочникова, она только слышала о нем. Но видела как наяву. И крестьянскую избу, и сидящего мужчину, и людей, которые подходят к нему:
– Куда деньги спрятал, контра?
И спокойный ответ:
– Вам не найти.
– Его пытали?
– Нет. Анна писала, что он оказал сопротивление, убил одного из противников, ну и… при попытке к бегству.
Малена кивнула.
Почему-то так было легче. И тверди себе, сколько хочешь, что это не твои прямые предки, а Матильды… больно было обеим девушкам. Почему? Неизвестно…
Малена даже не поняла, что из уголка ее глаза скатилась крохотная слезинка. Капнула – и впиталась в плотную ткань платья.
– Спасибо вам. Спасибо.
– Разве за такое благодарят, Малена? Простите, что вынесла ваши тайны на всеобщее обозрение, но это не только моя вина.
– Стоит ли извиняться за такое, Ольга Викторовна? – вернула улыбку герцогесса. – Вы дали мне возможность обрести род.
Ольга Викторовна улыбнулась.
– Малена, я дам вам адреса и телефоны ваших дальних кузенов. Полагаю, вам найдется, о чем с ними поговорить.
– Жаль, бабушка не дожила. Не узнала. Вот уж кто был бы счастлив.
Спазм стиснул горло. Давид, понимая, что стойкость девушки исчерпана, крепко обнял ее за плечи.
– Дамы и господа, простите нас. Моей невесте сегодня и так тяжело пришлось.
И быстро вывел Малену из комнаты.
Ольга Викторовна улыбнулась.
Кажется, сегодня она сделала доброе дело? Она нашла взглядом отца Анжелики и улыбнулась мужчине персонально, отсалютовав ему бокалом. Намек был понят.
Как приятно, когда мерзавкам прилетает сразу же за их дела. Это Малене было плохо, и она не обратила внимания на слова Давида о невесте, а вот все остальные…
О, вот и София Рустамовна крадется.
– Олечка, неужели это правда? В это трудно поверить.
– Сонечка, у меня есть все бумаги. У Матильды остался медальон с прядью волос… кстати, он сейчас был на ней.
– Да, я заметила, старинная вещь.
– Он переходил в семье девушки из поколения в поколение. Но у нее не было возможности раскопать все то, что узнала я.
– А откуда вы знакомы?
– Я знаю эту семью с давних времен. Майя Домашкина была достойным человеком. А вот дочь… видимо – сбой генов.
– Что, простите?
– Говорят, раз в сто лет в каждом роду рождается человек, который собирает в себя все пороки семейства. То есть от бабушки-картежницы, отца-гуляки, деда-пьяницы… понимаете? Мария Домашкина оказалась именно такой. Природа отдохнула. Хорошо хоть, у нее хватило ума доверить дочь тому, кто смог воспитать девочку достойно.
– О да. Потрясающее самообладание. И воспитание.
– Я была уверена, что вы оцените. А документы я в ближайшее время отдам Малене. Не думаю, что ей перепадут какие-то деньги, но такие девушки сами по себе редки, словно бриллианты.
– Да… – София Рустамовна даже поежилась. – Даже не представляю, что бы я сделала на ее месте. Наверное, ударилась бы в слезы…
– А я хорошо представляю, что сделала бы с подлыми девками, которые копались в прошлом порядочной девушки с желанием измазать ее грязью.
Голос Ольги Викторовны окреп, прозвенел сталью. И потихоньку подошедший муж положил ладонь на ее локоть:
– Олечка, не переживай. Думаю, эти особы сами себя наказали.
– А ты представь, какое это наказание для их родителей – вырастить подобных мерзавок? Вот уж воистину – кровь сказывается, и сразу видно, кто правнучка графини, хоть и обедневшей, а кто правнучка свинарки.
Намек был понят. На трех девушек в гостиной стало меньше, и насколько понимала Ольга Викторовна, эти дамы надолго испортили себе репутацию. И все равно – дряни.
Поделом. Вот уж воистину – стервы, аккурат по словарю Даля, в изначальном смысле. Куча падали у дороги.
* * *
Малена рыдала в четыре ручья. И сама не знала, кого оплакивает.
Предка Матильды? Купца, который кутил и гулял, построил роскошный особняк и ворочал миллионами, а потом бросил все и остался здесь, на смерть, с маленькой девочкой, которая заболела тифом?.. Его жену? Саму девочку?
Бабушку Майю, которая так ничего и не узнала?
Свою влюбленность в Антона, которая приказала сегодня долго жить?
Подругу, которая…
«Тильда?»
«Я здесь, Малечка. Я с тобой. Спасибо тебе, родная…»
И слезы хлынули еще сильнее. Уже от обеих девушек.
Давид почти силком втянул Малену в одну из комнат и толкнул на диван.
– Сядь успокойся…
Ага, с тем же успехом можно было затыкать салфеточкой Ниагарский водопад. Мужчина понял, что увещевания бесполезны, плюнул да и присел рядом, обняв Малену за плечи. Погладил по волосам.
– Все будет хорошо, Малена. Я тебе обещаю, все будет хорошо.
Дверь не скрипнула, в этом доме их отлично смазывали.
– Я тут принесла кое-что…
Нателла несла поднос, на котором были миска с ледяными кубиками, графин с водой и стакан. Ну и так, по мелочи. Салфетки, влажное полотенце, валерьянка…
– Малечка, вот, попей воды.
– Б-благод-дарю…
Малена чувствовала себя отвратительно, руки дрожали, а зубы стучали о край стакана. Пошел адреналиновый откат, и девушку затрясло. Давид стянул плед с кресла и укутал ее.
