Семейку канцлера, кстати – большую, она это точно помнила.
Главу департамента Дознания… продавшегося или нет, тут уже не так важно, кровь не водица.
Нечто пока неизвестное – должно же оно быть?
Обязано.
И из самой глубины души у Матильды вырвалось жалобное:
– Рид, давай уедем в Степь? Сейчас же!
* * *
Уговорить Матильду удалось примерно через час, более того, часть уговоров прошла уже в карете, по дороге домой, и чередовалась с поцелуями, отчего у Тальфера, который пытался оставаться образцом невозмутимости, краснели уши.
Рид твердо был уверен, что его жене нечего делать на поле боя.
В том же самом была уверена и Малена, которая пилила подругу, прерываясь только на те же поцелуи. Ладно уж, не будем портить сестре жизнь. Она в свое время аж с Рисойским целовалась и теперь обязана получить моральную компенсацию!
«Мужчины должны воевать, зная, что их женщины в безопасности. И пока никто ничего не знает, так и есть. Ты хочешь, чтобы его убили, потому что он будет разрываться между тобой и королем? Или отвлечется на твою защиту и пропустит удар?»
Матильда этого не хотела. А потому поддалась уговорам.
Будь она кем-то вроде Лары Крофт или приснопамятной Женщины-кошки, о, тут бы ее никто и ничто не удержали вне поля боя. И полезла бы, и всем наваляла.
Ага, как же.
Это в красивых фильмах дамы в мини-шортах наваливают мужикам одной левой, не снимая шпилек. А в жизни…
А в жизни – навернетесь вы со шпилек после первой оплеухи. И про «Солдата Джейн» рассказывать не надо. Сколько таких «Джейнов» пустили по кругу, превратили в воющие куски окровавленного мяса и заставили молить о смерти… сказать?
Матильда знала. Ей бабушка рассказывала про Великую Отечественную. И про то, чем заканчивали и девочки-разведчицы, и снайперши, и летчицы, и ведь не боялись. Все равно шли на смерть. Осознанно. Это их потом боялись.
Иногда самоубийство – не грех. Что бы там ни говорили священные тексты любого мира.
Поэтому она последний раз поцеловалась с Ридом и на прощание коснулась ладонью его щеки.
– Выживи. И вернись.
– Обещаю.
Ни слез, ни просьб, ни душе- и ушераздирающих сцен. Почти приказ. Почти клятва. Тоже – с той войны. Не плачь, не зови к воинам смерть. Будь уверена, что он – вернется, и боги услышат тебя. И тоже – поверят.
Последний, уже легкий, прощальный поцелуй – и выйти из кареты. Гордо, как и подобает Домбрийской. И – к дому, не оборачиваясь. Плохая примета.
* * *
Рид проводил взглядом расправленные плечи жены, улыбнулся.
– Что ж. Едем за город.
– Куда? – ахнул Тальфер, ожидая приказа – во дворец.
– В казармы гвардии.
Рид смотрел до тех пор, пока карета не тронулась и поплывшие деревья не скрыли от него герцогессу.
Жену.
Так странно, он – женатый человек. Но кажется, он не пожалеет о своем выборе.
– Поздравляю, ваше сиятельство, – нарушил молчание Барист.
– Спасибо. Теперь осталось только выжить.
А вот в этом сомневались и маркиз, и Барист.
Глава 10
Матильда медленно поднималась по ступенькам своего городского дома. Городского дома Домбрийских.
Как только уехал Рид, она позволила себе расслабиться. Она чувствовала его взгляд, как теплую ладонь на плече, а теперь взгляда не стало. И можно было на минуту, всего на минуту, позволить себе слабость.
Побежала по щеке, капнула на бархат платья слезинка. Но долго расслабляться жизнь не дала. В проеме двери замаячил дворецкий.
– Ваша светлость!
– Что случилось, Мирт? – Слуг Мария-Элена старалась знать и в лица, и по именам. И сейчас перехватила управление, понимая, что Матильде сложно.
– К вам матушка Эралин.
Вот теперь пришлось собраться и Матильде.
Лучшее лекарство от депрессии? Куча проблем. И депрессовать вам будет некогда. Вообще. Разгрести бы. Ну и пендель животворящий, и враг бодрящий. Все смешать, пропустить через блендер и вылить.
В чем лекарство?
А вы попробуйте, позапихивайте все это в тот самый блендер, хоть целиком, хоть частями. Ведь сопротивляться будут… Матильда прищурилась.
– И где эта… мать благочестивая?
– В малой гостиной, ваша светлость.
Матильда гостеприимно оскалилась.
– А моя матушка?
Не одной ей счастье должно привалить!
– Она уже там. Матушка Эралин привезла новости о молодой госпоже.
– Ах вот оно что…
И послать бы их к чертям шервульим, да вот проблема – гости не из тех, которых можно проигнорировать. «Ну ничего, мы их сейчас…»
Матильда злобно ухмыльнулась и направилась в малую гостиную. Раздавать врагам – по рогам.
* * *
Ах, какая была картина. Две гадюки по креслам, нежно шипящие друг другу…
И кто мешал лекарям угробить еще и Лорену? Вот Варсона угробили, а его бы вылечить. А Лорена выжила, хоть ее бы угробить.
Где справедливость на свете?
Почему естественный отбор работает в сторону всякого, простите, дерьма? Матильда заулыбалась так, что от горя повесилась бы лампочка Ильича. Она просто лучилась радостью, как уран – изотопами. Жаль, не с теми же последствиями.
– Мамусик! Как я счастлива, что ты уже встала! Да ты сиди, сиди, а то еще вторую ногу сломаешь… Матушка Эралин! И вы здесь! Как я рада, что вы нашли для нас время! Благословите?
– Да пребудет в твоей душе мир, дочь моя, – расщедрилась матушка Эралин.
– Аэссе, – припечатала Матильда. – Как там моя сестренка?
– Божьей милостью, – возвела очи горе матушка. – Я получила письмо из монастыря, настоятельница Антола пишет, что Силанта Колойская всем довольна.
Угу. В переводе на человеческий язык – девчонку обломали. И продолжают обламывать.
– Матушка Эралин, я так рада. Я распоряжусь, пусть вышлют ей денег. Моя сестра ни в чем не должна нуждаться. А ближе к свадьбе ее домой выпишем…
– Свадьбе?
– Какой свадьбе?
Шипеть хором у дам получалось просто вдохновенно. Матильда оскалилась.
– Его величество принял решение по моему вопросу. И мне сегодня шепнули по секрету…
Дамы так и подались вперед, и Матильда не стала их разочаровывать:
– Меня вскорости собираются выдать замуж. Буквально со дня на день.
