– А я… вот. Сам видишь. Рид, я так рад, что ты живой!
– И я рад, – расплылся в улыбке Найджел. – И что ты выжил, и что приехал.
Только вот Рида та улыбка совершенно не обманула, ни капельки. Не настолько хорошим актером был его высочество, чтобы обманывать тех, кто его знает. Вот и Остеон вскинул брови, чувствуя фальшь в голосе сына и не понимая, почему Найджел не рад. Что происходит?
– Тогда за это надо выпить! – порадовался Рид. – Джель, разливай.
– А… тут вина нет.
– А мы травами обойдемся, правда же?
Остеон начал понимать, что происходит что-то не то. Но вмешаться не успел и спросить не успел. Рид сделал большой шаг вперед и, особо не церемонясь, скрутил его высочество. Кто сказал, что заламывать руки научились только в двадцатом веке? Это искусство было еще питекантропам знакомо, руки-то у них были.
Джель согнулся вдвое и что-то захрипел. Рид на глазах Остеона охлопал его с ног до головы и довольно кивнул, вытаскивая пузырек из темного стекла.
– Вот оно! – И, уже отпихивая от себя племянничка: – Что, Джель, сообразим на троих?
Найджел аж шарахнулся, словно Рид держал в руках гадюку и тыкал ей в принца, предлагая поцеловаться взасос.
– Ты…
– Я, Джель. Я. Так выпьем? – Рид ухмыльнулся и накапал несколько капель в кубок. Так, штук десять навскидку. – Сколько там тебе Лэ Стиорта сказала капать? Три? Пять капель?
Найджел окончательно посинел лицом.
– Т-ты… откуд-да?..
– Да все оттуда же. Ты хоть знаешь, что ее недавно убили? И дом сожгли?
Дом сжег Вереш Трипс, но Рид решил не уточнять историческую правду. Кому оно теперь важно? Кому интересно?
– Кто такая Лэ Стиорта? – рыкнул Остеон, приподнимаясь на локте.
– А вот Джель сейчас и расскажет. И кто это, и что он у нее покупал, и на ком применял, а то и сам своего зелья попробует. Хочешь, племянничек? – издевательски мягко предложил Рид.
– Н-нет…
– Что ж так-то? Отца ядом поить рука поднялась, а самому выпить – силенок не хватило? А то, может, глотнешь из кубка? Тут пятнадцать капель… сколько для смерти нужно?
– Д-десять, может, больше…
Найджел брал себя в руки.
Рид прищурился.
– СТРАЖА!!!
Гвардейцы только этой команды и ждали. Влетели молнией.
Рид кивнул им на Найджела:
– Взять. Скрутить.
Стивен Варраст не просто так школил своих людей, они и на минуту не задумались. Принц дернулся – и обвис в жестких руках, понимая, что пощады ждать не стоит. Ни от Рида. Ни от отца…
Рид взял кубок, плеснул туда еще несколько капель из пузырька, демонстративно так, потом разбавил чуток водой и подошел к Найджелу.
– Пасть ему откройте.
– НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!
– Или сам откроешь?
– Мы же родные!!! Рид, не надо, умоляю…
– Отца ты не пожалел, – припечатал Рид. И, недолго думая, надавил на известные ему точки, а потом выплеснул в приоткрывшийся рот содержимое кубка. Так ловко, словно последние десять лет за ранеными ухаживал.
И сразу же зажал Найджелу рот ладонью, вынуждая проглотить.
– Так, держим три минуты.
– И что это все значит? – Остеон понял, что чего-то не знает, но брату верил. Рид ухмыльнулся. Зло и остро.
– А вот Джель нам сейчас все и расскажет. А то противоядия не получит…
Вскинутая голова Найджела, удивление в голубых глазах.
– Есть противоядие. Но ты его можешь заслужить только полной откровенностью. Или сам подохнешь. Думаю, до конца дня, даже, может, и раньше, я тебе аж двадцать капель влил, а то и тридцать.
Гвардейцев Рид убирать и не подумал. Поздно уже, такое не утаишь.
Откровения хлынули, как дерьмо из нужника, в который опару бросили. Слушать было гадко, а закрыть уши – нельзя.
Джель бился в истерике и обвинял – всех.
Отца – в тирании, Рида – в безразличии, Лэ Стиорта – просто сволочь… Запутали, заманили, заставили, кругом враги, а он хороший. А что отца травил… так ведь Остеон не умер. Не умер же!!!
Его величество слушал это. Молча, спокойно слушал, только вот что у него на душе творилось? Рид этого и знать не хотел, своих помоев хватало. Ощущение было гадкое…
Племянник же!
Почти сын, друг… да Восьмилапого об стену! Когда он таким стал? Когда поганые деньги и власть заслонили ему все человеческое? Когда?!
Боги, да что ж это такое-то?!
Боги привычно промолчали. А вот Остеон молчать не стал. И голос у него был… Никакому отцу такого не пожелаешь. Узнать, что твой сын… а и не знать – еще больнее. Еще страшнее и хуже. Король на глазах терял остатки воли к жизни.
– Дай ему противоядие.
Рид молча кивнул, достал из кармана другую склянку и накапал еще несколько капель.
– Пей.
Найджел послушно выхлебал. Прислушался к себе, а потом согнулся вдвое и исчез за ширмой в углу, откуда и понеслись характерные звуки. И запахло достаточно противно.
– Охранять, – кивнул его величество на Джеля. – Уйдет – повешу. Рид, помоги мне…
Помоги, ага. Сказал бы честно – на руках меня поднеси. До соседней комнаты. Так практически и вышло, Остеон почти висел на брате. И только когда Рид сгрузил его в кабинете в большое кресло, а сам опустился рядом на пол, как в далеком детстве, распорядился чуть живым голосом:
– Рассказывай.
Рид, недолго думая, выложил все, что узнал от Бариста и Малены. Коротко, но доходчиво. Жалеть брата?
Пожалел бы, да вот нет такой возможности. Ни у него, ни у Остеона. Слишком уж грязное это дело, слишком паскудное… убивать короля руками его сына. Доказательств Остеон не требовал, истерика и реакция Найджела были более чем показательны.
– Что ты ему дал?
– Слабительное. И в первый раз, и во второй, он теперь часа три с горшка не слезет.
– Засранец, – резюмировал Остеон. – Что ж, иди дави заговор. А эту дрянь я пока запру, да хоть бы и в Эрле. Сам понимаешь, какие у нас будут проблемы.
«Понимаешь?»
Рид подозревал, что и половины не знает. Но…
По городу шел шум и гвалт. Гвардия окружала дома Тарейнских, Триона, Сорийских, Лофрейнских, Давинских, Ройсанских, Эльдонских…
Врывались в дом, арестовывали всех, кто там был, уводили в Эрле… плевать, женщины там, дети, родители, слуги, друзья – кто ж вас знает?
Хватаем всех, на пытке разберутся, те, не те…
А тем временем…
