Одиночество и изоляция
Окончив университет, мой знакомый по имени Питер поселился в квартире в Северной части Чикаго. Когда я навестила его той осенью, он не выглядел слишком счастливым. Он рассказал несколько жутковатых историй про попытки знакомства с женщинами по объявлениям, в том числе про женщину, которая в первую же минуту знакомства сообщила, что он – отнюдь не красавец. Его университетские приятели либо продолжали жить рядом с кампусом, либо разлетелись по аспирантурам в разных уголках страны. У себя дома он показал мне приставку для кабельного телевидения, с помощью которой можно покупать фильмы. «Вот так я обычно и провожу свои выходные», – сказал он с грустной улыбкой.
Число американцев, считающих себя одинокими, выросло в наши дни в четыре раза по сравнению с 1957 годом. В своей книге «Боулинг для одного» Роберт Патнэм пишет о глубоком упадке всех видов социальных связей: люди все реже вступают в клубы и общественные организации, приглашают гостей или заглядывают к соседям. Многие исследования подтверждают, что те, кто не отказывается от подобных вещей, чувствуют себя намного более счастливыми и удовлетворенными жизнью. Патнэм считает, что регулярное участие в общественной деятельности или мероприятиях приносит столько же радости, сколько, например, получение университетского диплома или удвоение дохода. И тем не менее, тесные социальные связи становятся редкостью. Согласно одному из исследований, в 1985 году у среднестатистического американца было трое знакомых, с которыми «можно было поговорить о важных вещах», а к 2004 году это количество сократилось до нуля. По сравнению с предыдущими поколениями наши социальные связи ослабели.
Кажется, что поколение селфи изголодалось по душевности.
«Существует своего рода голод теплых межличностных отношений, соседской отзывчивости, увлекательной общественной деятельности и стабильной семейной жизни», – утверждает политолог Роберт Лэйн. Продолжая эту аналогию, можно сказать, что мы питаемся неправильно, поглощая фастфуд мессенджеров, постов в Фейсбуке, электронной почты и телефонных звонков вместо здоровой пищи живого человеческого общения. Одно из исключений: миллениалы больше взаимодействуют со своими семьями, поскольку чаще, чем раньше, продолжают жить с родителями и на третьем десятке.
Для многих из представителей поколения селфи нестабильность в личной жизни начиналась уже в раннем возрасте, с развода их родителей. Это напрямую связано с ростом депрессивности, поскольку дети разводов более склонны к тревожности и подавленности. Помимо статистики, боль, цинизм и неуверенность, которые могут быть следствием развода родителей, хорошо проиллюстрированы личными рассказами молодых людей, приведенными, например, в книге «Неожиданные последствия развода». В начальных классах школы Эшли, которой сейчас 24, посещала групповые психологические занятия, неофициально называвшиеся «клубом разведенных»: во время этих занятий дети «рассказывали о своей злости, печали и смятении и слушали своих сверстников, которые испытывали те же чувства».
Собственная личная жизнь у представителей поколения Y часто выглядит ненамного лучше. Даже когда знакомство удачно перерастает в роман, нет никаких гарантий, что он будет продолжительным. Повторяющиеся циклы из знакомства, влюбленности и разрыва – верный рецепт тревожности и депрессии. И хотя в прошлых поколениях люди также проходили через подобные перипетии личной жизни, они обычно не продолжались так же долго. Затянувшееся взросление поколения селфи привело к затянувшемуся периоду любовных страданий. Как выразилась Эмма Кениг в своей книге «К черту! Мне всего-то за двадцать», изданной в 2012 году, «хоть бы какую-то бонусную программу придумали за все эти бесконечные страдания, что ли».
Доля американских домохозяйств, которые ведутся одинокими людьми, достигла рекордных 28 %. Развод после немногих лет брака стал настолько привычным явлением, что Памел Пол написала об этом книгу «Закусочный брак». Очень немногие из миллениалов не переживали расставание после серьезного романа (или двух, или пяти, или десятка романов).
Предельный возраст деторождения (обычно в районе между 35 и 40) является предметом серьезного беспокойства для многих одиноких женщин.
Громкое тиканье биологических часов слышат даже (а возможно, и в особенности хорошо) женщины, которые живут со своими бойфрендами, если год за годом проходит без предложения о замужестве. Ожидание момента, когда парень выдавит из себя предложение, может быть не меньшей причиной для тревожности, чем одиночество. В интервью для книги «Затянувшееся взросление» Лори рассказывает, что в течение первых пяти лет жизни с мужчиной, за которого впоследствии вышла замуж, она «испытывала постоянный стресс оттого, что не знала наверняка, останемся ли мы вместе или я просто теряю драгоценное время своей жизни».
Но есть и огромное количество одиноких мужчин. В возрасте от 25 до 39 лет на каждую незамужнюю женщину приходится 1,2 неженатых мужчин – то есть одиноких мужчин на многие тысячи больше, чем одиноких женщин. Даже если сузить рассматриваемый возрастной диапазон, то окажется, что неженатых мужчин в возрасте от 35 до 39 лет намного больше, чем незамужних женщин.
В том, что касается одиночества, в поколении селфи установилось равноправие полов.
Современные практики знакомств, поздние браки и частые разводы заставляют очень многих проводить бо́льшую часть времени в одиночестве. В 1950 году лишь 9 % американцев жили в одиночестве. К 2010 году их стало 28 %. Почти половина домохозяйств в Вашингтоне, округ Колумбия, и на Манхэттене состоят из одного человека. Проведенное недавно детальное исследование установило, что жители Чикаго проводят в среднем примерно половину своей жизни вне брака. Вне брака – не обязательно значит в одиночестве, но для многих людей это зачастую именно так, особенно если они переехали и не имеют друзей, живущих поблизости.
Даже если человек никуда не переезжает, ему все труднее находить время для романтических свиданий и дружеских отношений. По сравнению с относительно разумным графиком прошлого «с девяти до пяти», в наши дни работают и по вечерам, и по выходным, и находить в таких условиях силы и время для других людей зачастую просто невозможно. «Спустя десяток лет после окончания школы занятость – наверное, главное, что мешает личной жизни моих однокашников», – пишет Колин. Семьдесят пять процентов женщин в возрасте от 25 до 35 лет считают, что их работа влияет на личную жизнь, а тридцать пять процентов – что это влияние крайне негативно.
То же относится и к мужчинам: в первые годы своей карьеры мой брат работал так много, что, придя к нему в гости, я обнаружила в холодильнике только бутылку воды («это я для тебя купил», – любезно сообщил он). Я стала составлять список продуктов, которые нужно купить, и вдруг остановилась, сообразив, что кроме продуктов может понадобиться что-то еще. «А кастрюли-то у тебя есть?» – спросила я. «Не кастрюли, а кастрюля», – ухмыльнулся он в ответ и распахнул дверцу шкафа, чтобы продемонстрировать свою единственную посудину.
Стало ли со всем этим получше в эпоху Фейсбука? Непонятно. Некоторые исследователи предполагают, что использование Фейсбука помогает человеку быть счастливее, другие – что это, наоборот, делает его несчастнее. Возможно, это зависит от того, заменяют ли социальные сети личное общение или же дополняют его. Будущее покажет, способствуют ли социальные сети построению здоровых и искренних общественных связей или же это сетевое взаимодействие слишком поверхностно, чтобы быть действительно полезным.
