Дальше могут быть разные сценарии. Например, можно решить, что это не тот ребенок, а вот с другим все получится. Разочароваться в старшем и начать строить идеалистические планы в отношении младшего, уже родившегося или только запланированного. Если младшего нет под рукой, можно сравнивать своего с какими-то другими детьми.
«Если бы у меня был такой чудесный ребенок, про которого пишут мои френдессы в интернете, который выиграл то и то, успел там и там, мое материнство могло бы быть счастливым, но у меня, к сожалению, не такой ребенок».
Наконец, можно самому ребенку предъявить: «Я оставлю тебя в своих детях, буду тебя любить, но ты уж постарайся, вылези из кожи вон и стань вот этим самым сияющим ребенком. Если я тебя придумала – стань таким, как я хочу!» Какие-то дети протестуют, какие-то стараются – как сама мама в свое время.
Если вы заметили, этот процесс повторяет развитие стадий выгорания:
– стадия мобилизации – прилив сил, сияние мечты, все получится;
– стадия выдерживания – намерения бьются о реальность, все сложно, но если очень постараться, то есть шанс;
– стадия невыдерживания – «все ужасно, ничего не получилось, больше не могу, я плохая и меня отменят»,
– стадия выхода через деформацию, через отказ от ребенка, через отречение от него.
Очень грустная история.
Но хорошо лечится в психотерапии, особенно когнитивно-поведенческой. Это несложно и недолго, и лучше позаботиться о себе, чем всю жизнь скакать между идеалом и провалом в отчаяние.
На самом деле ребенку не нужна идеальная мать. Для него самое главное качество родителя – в том, что родитель у него просто есть. Если родитель рядом, приходит на зов, помогает, то все остальное для ребенка – это детали. Перфекционизм обесценивает все то действительно ценное, что есть между нами и ребенком: «Если не все прекрасно – значит, все зря».
Вся система оценки себя как родителя, своих отношений с ребенком у отличника фактически сводится к бинарной системе: пан или пропал, идеал или ничтожество.
Реальность состоит в том, что нет никакого «пан или пропал», есть огромное количество плюсов и минусов, можно совершить много ошибок – и в конце концов все наладится. Когда-то психотерапевт Дональд Винникотт
[4] сказал, что ребенку не нужна идеальная мать, ребенку нужна «достаточно хорошая мать». Первым делом важно уяснить, что для того, чтобы быть достаточно хорошей матерью, ничего особенного не нужно: обычная забота и защита, просто быть рядом. Наоборот, чтобы перестать быть достаточно хорошей матерью, надо очень постараться, надо ребенка обижать, оставлять, отвергать. Иногда это делают как раз в погоне за идеалом.
У детей есть определенный запас прочности. Если мама сорвалась и накричала, если мама много работает и не может с ним проводить все время, если мама не любит играть в машинки – ничего с ребенком не произойдет, он рассчитан на то, чтобы проживать какие-то огорчения. Проблемы начинаются, когда мама так хочет быть идеальной, что огорчение ребенка воспринимает как обвинение себе. Когда ее ребенок плачет, недоволен, расстроен – она не может быть в контакте с ним, не может помочь ему прожить его чувства, пожалеть его, обнять. Она в это время занимается самозащитой. Он рушит ее представление о себе как о суперматери. Когда мы очень сильно держимся за свой сияющий образ матери, то вместо того чтобы помочь ребенку пережить наше несовершенство, пытаемся делать вид, что мы таки совершенны, и обижаемся на него за то, что он указывает на наши недостатки.
Как говорил тот же Винникотт, в самом лучшем положении оказываются те матери, которые сдались с самого начала. С самого начала сказали себе, что они несовершенны. Это очень правильная установка, внутреннее согласие: что бы мы ни делали – всегда будут ошибки. Если мы заставляли ребенка учиться играть на пианино, он потом будет предъявлять претензии, что его заставили. Если не заставлять – припомнит нам, что мы этого не сделали. Чем раньше мы согласимся на формулу «неидеального родительства», тем меньше сил и энергии будем тратить на защиту собственного «я», на защиту выдуманной картинки; тем больше мы сможем быть в контакте с ребенком, которому придется пережить, что мы несовершенны.
Правда в том, что ребенку надо это пережить. Что мы не всегда добрые, терпеливые и прекрасные. Что мы не всегда будем рядом. Что мы смертны – это самая большая подлость с нашей стороны, но и это ребенку придется пережить. Мы постареем, будем слабы и не сможем о нем заботиться. Это очень большое несовершенство, и у нас нет ни малейших шансов его избежать. Каждый из нас, родителей, должен подготовить ребенка к проживанию всего этого нашего несовершенства. Это и есть забота.
Два упражнения, которые помогут не проваливаться в пучину обесценивания
Упражнение первое
В 5–6 лет и позднее у ребенка можно напрямую спрашивать о тех качествах, которые ему нравятся в вас. Это хорошее лекарство от обесценивания. Важно понимать, что мы все равно уникальны, все равно хороши в чем-то. Если вы взглянете на себя глазами ребенка, то увидите, что он смотрит на вас с любовью, готов прощать вам недостатки и срывы, у него большой запас доверия и симпатии, и нужно очень постараться, чтобы это разрушить.
Упражнение второе
Представьте себе, что вы смотрите на себя со стороны прапрабабушки. С высокого и далекого облачка смотрите на праправнучку, уставшую, истощенную, которая едва справляется. Возможно, не в лучшей своей форме, только что сорвалась, накричала… но как бы вы сами смотрели на себя? Это был бы теплый взгляд, полный участия. Пусть этот взгляд будет вашей точкой равновесия. Сам по себе эмоциональный срыв не страшен. Страшно, когда, спасая свой идеал, вы зачеркиваете ребенка.
Если семья – не тыл, а фронт
Мало что может сравниться по силе, толкающей к истощению, с семейными конфликтами. Особенно конфликтами между супругами. Тогда семья воспринимается не как поддержка и тыл, а как фронт, где нужно все время идти по минному полю: или стараться понравиться и угодить, или вступать в конфликты. Напряженные отношения с мужем или его родственниками, или когда собственные родители всячески дают понять, что ты плохая мать, – все эти факторы провоцируют выгорание.
В наши дни люди не обсуждают, прежде чем создать пару и завести детей, свои взгляды на воспитание и ведение дома. Все расхождения обнаруживаются уже по ходу дела. Ребенок уже есть, им надо заниматься, а у супругов совсем разное видение того, кто это должен делать и как. Начинаются обиды, претензии, обвинения. И очень скоро от теплых чувств и близости ничего не остается – только горечь и усталость.
Разногласия могут быть связаны с разными представлениями в родительских семьях или в культурах родителей. Многие из нас сами не знают, какие стереотипы сидят в наших головах. И мужчина, который был таким современным, таким понимающим во время романа, при появлении ребенка вдруг превращается в патриархального деспота, искренне уверенного, что отныне удел жены – детская и кухня, и ничего другого она и хотеть не должна. Женщина, которая была такой жизнерадостной и веселой, так легко относилась к мелким неприятностям, впадает в тоску или тревогу при малейших проблемах с малышом и постоянно им недовольна. Мужчина, который был так обаятелен в роли талантливого раздолбая, такого спонтанного, такого сексуального, – просто бесит жену в роли отца ее ребенка. Потому что ей нужны надежность и предсказуемость, а не креативность. Женщина, которая покорила будущего мужа умом, ироничностью и стильной внешностью, «делает драму» из не той марки памперсов, купленных мужем, и часами обсуждает на форумах прививки. Он не понимает, чего она от него хочет. Она не понимает, как можно этого не понимать, и обижается.
