Главное – не хлопнуться в обморок у всех на глазах.
Дрема прекрасно подготовила сцену. Освещение было тусклым, а заранее пущенные слухи дали зрителям понять, что Ревун безумен, как бешеная собака, и что могущество этого чародея не уступает могуществу Протектора.
Бедный Ревун. Несмотря на его участие в войне с Хозяевами Теней, нынче о нем почти позабыли.
Ворошки, я заметил, уселись в переднем ряду. Тобо обращался с ними, как с близкими друзьями, особенно с пухленькой веснушчатой блондиночкой. Он болтал с ней, пока Дрема на него не рявкнула и не велела начинать.
Даже меня процедура пробуждения слегка разочаровала. Тобо обошелся без танцев с бубном и шаманской тарабарщины. Очевидно, считал свою задачу не более интересной, чем работа в конюшне.
Но для вдумчивого ума его усилия были куда более впечатляющими. Лишь немногие – возможно, только избранные – поняли, насколько Тобо хорош, если даже такую нелегкую задачу выполняет как нечто обыденное.
Я подумал, что поведение Тобо многое говорит и о его характере. Эго этого парня не нуждается в сильной подпитке.
Было видно, что трое из четырех Ворошков поняли это сразу. Громовол тоже понял, но он страдал эгоцентризмом.
Тобо вывел Ревуна из долгого транса за считаные минуты.
Я не знаю всей биографии этого колдуна. Да это практически невозможно – у таких, как он, всегда темное прошлое. Но я знаю, что Ревун на несколько веков старше Госпожи. Он из тех, кто помог ее мужу Властелину построить на севере империю, рухнувшую примерно в то время, когда изначальный Черный Отряд вышел из Хатовара. Уродство Ревуна, терзающая его боль – наследие тех событий. Равно как и образ мышления, подобный тому, что заставил Душелов объявить себя Протектором.
Но у этой женщины нет той воли и упорства, той одержимости, что необходимы для создания точной копии древней империи Тьмы.
Я никогда не видел Ревуна без его многослойного рубища, такого старого, что между кожей нашего пленника и внешним миром образовалась сложная экологическая ниша. Тут и многочисленные беспозвоночные, и плесень, и разнообразнейшие зеленые растеньица.
Росточком Ревун ниже, чем Гоблин или Одноглазый, но Госпожа утверждает, что так было не всегда.
Когда Тобо закончил, бесформенный комок тряпья протяжно всосал воздух и испустил один из тех воплей, в честь которых его и назвали. В этом звуке было поровну боли и отчаяния. Я вздрогнул, несмотря на жару. Давненько я не слышал стонов Ревуна. И согласен не слышать еще дольше.
Колдун-карлик сел.
Звякнули извлекаемые мечи. Опустились наконечники копий. Полдюжины новеньких, недавно изготовленных Госпожой бамбуковых трубок нацелились на Ревуна.
Но тот больше ничего не сделал. Потому что был дезориентирован, в точности как и мы, когда проснулись.
Тобо подал знак. Вперед вышел человек с кувшином воды. Ревун испытывает страшную жажду. В ближайшие дни он выпьет ровно столько, сколько ему позволят. Первые из нас, кто проснулся четыре года назад, напивались до блевоты.
Мы научились дозировать.
И Ревуна научим. Куда он денется?
Он открыл рот. Оттуда вырвался жуткий рев. Эту кошмарную привычку он не мог контролировать.
Когда к колдуну стал возвращаться рассудок, он огляделся, и ситуация ему не понравилась. Он никого не смог узнать сразу. Он спросил: «Сколько времени прошло?» Заговорил на одном из северных языков, настолько древнем, что поняла только Госпожа. Она и перевела вопрос на язык Хсиена, добавив:
– Он думает, что воскрес в совершенно новой эпохе.
– Разочаруй его, и побыстрее, – посоветовал я. – У нас мало времени.
Ревун снова принялся задавать вопросы на различных языках, пытаясь добиться понятного ответа.
Я наблюдал, как он никнет. Предположил, что проспал слишком долго – даже народы времен его молодости ушли в забвение. Но все же полным идиотом он не стал, а потому узнал доспехи – мои и Госпожи, – хотя они и несколько отличались от оригинала. И вспомнил, кому эти доспехи принадлежали. Ревун обратился к Вдоводелу на том языке, на котором он в свое время общался с Госпожой. Когда-то я умел на этом языке читать, но о смысле произнесенных вслух слов мог лишь догадываться.
И едва все немного успокоились, как он снова испустил душераздирающий вопль.
– Общую ситуацию Ревун понял, – объявила Госпожа. – Когда ему объяснят подробности, он, пожалуй, согласится на союз.
Для ответа жене я выбрал язык Хсиена:
– За долгое время нашего знакомства Ревун много раз пытался меня убить. Вряд ли мне станет легче, если он окажется на нашей стороне.
– Что за глупости, дорогой? Мы ведь не обязаны ему доверять. Неизвестные Тени позаботятся о том, чтобы он был верным союзником.
Ну конечно.
– И еще ты помнишь его истинное имя. И сообщишь его Тобо.
– Если придется.
Я кивнул, подумав, что это весьма удачная идея – открыть Тобо истинное имя Ревуна прямо сейчас. Поскольку Ревун не из боязливых, он не будет ждать, когда опасность исчезнет сама собой.
Ревун опять страшно заорал.
Дрема уже закипала, не понимая, что происходит.
Пока Госпожа объяснялась с Ревуном, я ввел Капитана в курс дела.
Ревун завыл, и в этом звуке слышалась тоска. Ситуация ему совершенно не понравилась. Но он уже бывал в похожих переделках, а моя благоверная дала ему понять, чем грозит отказ от союзничества.
Одна из причин, по которым Ревун стал тем, кто он есть, – сильнейшее отвращение к собственной смерти. Не имел он и оснований любить Душелов, которая его похоронила, как она надеялась, навсегда. Да и раньше она несколько раз обращалась с ним весьма жестоко.
Колдун-карлик снова завыл.
Я спросил на хсиенском:
– Тобо, как думаешь, Шиветья может избавить это мелкое дерьмо от привычки орать?
Иногда эти вопли мешают сосредоточиться.
– Могу узнать, – пожал плечами Тобо.
На вопли он почти не обращал внимания, пытаясь расслышать, что Рекоход шепчет Дреме. Пару минут назад Рекохода вызвали из зала. Теперь он вернулся с Суврином и кавалерийским офицером по имени Ти Нанг. Эскадрон Нанга сегодня был отправлен на патрулирование, поэтому я предположил, что произошло нечто важное.
Дрема кивнула, Рекоход, Суврин и Ти Нанг вышли. Она крикнула что-то вдогонку, но опоздала – ее не услышали. Тогда Дрема переключилась на происходящее, однако я заметил, что прежней сосредоточенности уже нет. Она сидела, ерзала, а потом ее осенило.
Она наклонилась к Сари и что-то прошептала. Сари вздрогнула, но сразу заулыбалась и приняла заговорщицкий вид. Пожалуй, даже вызывающий.
Капитан заметно смутилась.
