— Долго же ты за ним ходил, — прорычал Майлс и холодно посмотрел на раба. — Через четыре часа Гай должен появиться в своей ложе на предварительных состязаниях Гонок ветра. У Антиллара пока плохо получается изображать Первого лорда, а Киллиан не может ему помочь, пока не убедится в том, что за Гаем присматривают. Тебе следовало привести сначала раба.
— Да, сэр, — сказал Тави. — Я постараюсь это запомнить — на следующий раз.
Майлс еще сильнее помрачнел.
— Входите, — сказал он. — Значит, Линялый? Я приказал принести сюда постель и кровать. Ты должен помочь мне все приготовить и уложить Гая.
Линялый замер на месте, и Тави увидел в его глазах, прячущихся за длинными прядями волос, потрясение.
— Гай?
— Судя по всему, он использовал слишком много магии, — пояснил Тави. — Возможно, подорвал здоровье. Он потерял сознание несколько часов назад.
— Жив? — спросил Линялый.
— Пока жив, — ответил Тави.
— Но будет лучше, если мы положим его в нормальную постель и займемся им по-настоящему, — прорычал Майлс. — Тави, тебе нужно доставить парочку распоряжений. Самых обычных. Но сделай так, чтобы все им поверили. Ты понял?
«Ну вот, прощай, надежда на отдых», — подумал Тави. Судя по тому, с какой скоростью развиваются события, вполне может случиться так, что он вообще пропустит заключительные экзамены. Он вздохнул.
Линялый, с трудом передвигая ноги, прошаркал в комнату и отправился к постели, на которую показал Майлс. Кровать оказалась совсем простой, такой, на которых спали легионеры, и Линялый быстро ее собрал.
Майлс подошел к рабочему столу Гая, стоящему около одной из стен, и взял маленькую стопку конвертов. Он молча отдал их Тави, и тот уже собрался спросить, который из них следует доставить первым, но тут Майлс неожиданно прищурился и на лбу у него появились морщины.
— Эй, ты, — сказал он. — Линялый. Повернись ко мне.
Тави заметил, как Линялый облизнул губы и поднялся, а затем повернулся к Майлсу, не поднимая головы.
Капитан подошел к нему.
— Покажи мне лицо.
Линялый жалобно захныкал и принялся испуганно кланяться.
Майлс протянул руку и отбросил волосы, закрывавшие одну сторону лица Линялого, открыв уродливое клеймо труса. Майлс смотрел на него и хмурился.
— Сэр Майлс? — спросил его Тави. — С вами все в порядке?
Майлс провел рукой по своим коротко остриженным волосам.
— Устал, — ответил он. — Мерещится всякое. Мне показалось, будто я его где-то видел.
— Может, видели, как он работал во дворе Академии, капитан, — предположил Тави, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Скорее всего, — не стал спорить Майлс, сделал глубокий вдох и расправил плечи. — Мне еще нужно заняться новым легионом. Я ухожу на утренние учения.
— Обычные дела, — сказал Тави.
— Именно. Киллиан здесь за всем присмотрит до моего возвращения. Повинуйся ему беспрекословно. Ты понял?
Майлс повернулся и вышел, не дожидаясь ответа.
Тави вздохнул и подошел к Линялому, чтобы помочь ему застелить постель. В другом конце комнаты Гай лежал на спине, его кожа приобрела серый оттенок. Киллиан стоял около него на коленях, готовя чай, в жаровне пылали угли, от которых в воздух поднимался пар с отвратительным запахом.
— Тави, — тихо сказал Линялый. — Я не могу это сделать. Не могу находиться рядом с Майлсом. Он меня узнает.
— А это плохо? — шепотом спросил Тави.
— Тогда мне придется с ним подраться. — Слова были совсем простыми, он произнес их мягко, с грустью и сожалением. — Я должен уйти.
— Нам нужна твоя помощь, Линялый, — сказал Тави. — Гай в ней нуждается. Ты не можешь его бросить.
Линялый покачал головой.
— Что Майлс обо мне знает?
— Твое имя. Что я тебе доверяю. Что Гай приказал, чтобы ты отправился в Академию вместе со мной.
— Проклятые фурии, — вздохнув, сказал Линялый. — Тави, я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Пожалуйста.
— Все, что угодно, — мгновенно ответил Тави.
— Ничего больше не говори Майлсу про меня. Даже если он спросит. Наври, придумай что-нибудь — все, что угодно. Мы не можем допустить, чтобы он сейчас впал в ярость.
— Что? — спросил Тави. — Почему он должен впасть в ярость?
— Потому что он мой брат, — ответил Линялый.
ГЛАВА 13
Хотя Исана пролежала без сознания большую часть дня, к тому времени, когда она собрала вещи и устроилась в закрытом паланкине, она чувствовала себя измученной.
Исана никогда еще не летала в паланкине, ни в открытом всем стихиям, ни в закрытом, и предстоящий полет приводил ее в ужас. Сам паланкин почти не отличался от обычного дивана, но крайней мере внутри, и от этого ей становилось особенно не по себе, когда она видела в окно проносившихся мимо птиц или пушистые облака, окрашенные в темно-золотой цвет близившегося заката. Она некоторое время смотрела в сгущающиеся сумерки и на землю далеко внизу и чувствовала, как отчаянно бьется в груди сердце.
— Как долго темнеет, — пробормотала Исана, не отдавая себе отчета, что заговорила вслух.
Серай подняла голову от вышивки, лежавшей у нее на коленях, и выглянула в окно. Закатное солнце окрасило жемчужины у нее на шее в розовые и золотые тона.
— Мы летим в сторону заката, стедгольдер, очень высоко и очень быстро. Солнце через некоторое время нас обгонит. Хотя лично я люблю вечер и всегда получаю удовольствие от этого времени суток.
Исана взглянула на нее, изучая ее профиль. Эмоционального присутствия Серай почти не ощущалось — всего лишь нечто туманное и легкое, точно перышко. Когда рабыня заговорила, Исана не уловила в ее интонациях чувств и переживаний, к которым привыкла, когда имела дело с другими людьми. Она могла по пальцам одной руки сосчитать тех, кому удавалось скрывать от нее свои эмоции.
Исана подняла руку к вороту своего платья и прикоснулась к спрятанной под ним цепочке. Судя по всему, Серай совсем не так проста, как можно подумать.
— Вы часто летаете? — спросила ее Исана.
— Время от времени, — ответила Серай. — Наше путешествие может продлиться до вечера завтрашнего дня или даже дольше. Мы остановимся только на время, когда люди Рольфа должны будут поменяться местами в упряжи, стедгольдер, а это может произойти глубокой ночью. Вам следует отдохнуть.
— Я выгляжу больной? — спросила Исана.
— Амара рассказала мне, что с вами произошло сегодня утром, — ответила Серай. Выражение ее лица не изменилось, а иголка продолжала так же уверенно делать стежки на ткани, но Исана уловила едва заметную тревогу в ее словах. — Такое у кого хочешь отнимет силы. Но сейчас вы в безопасности.
