Не все похожие на вид предметы вызывают путаницу. Когда я обновлял это издание книги, то искал более свежие примеры путаницы с монетами. Вот какую статью я нашел на сайте Wikicoins.com:
Однажды ведущий психолог сможет дать ответ на один из самых запутанных вопросов нашего времени: если американцы все время путают доллар Сьюзен Энтони с четвертаком примерно того же размера, то почему они не путают двадцатидолларовую купюру с купюрой достоинством в один доллар? (James A. Capp, «Susan B. Anthony Dollar», на сайте www.wikicoins.com. Дата обращения 29.05.2012.)
Вот и ответ. Почему нет никакой путаницы? Мы учимся различать вещи, находя отличительные черты. В Соединенных Штатах размер — одна из основных отличительных черт для монет, но не для бумажных купюр. Все бумажные купюры одного размера, поэтому американцы игнорируют размер и смотрят на цифры и картинки, которые на них напечатаны. Поэтому мы часто путаем американские монеты одного размера, но очень редко путаем американские бумажные купюры. Однако в некоторых странах у бумажных купюр разного достоинства разные размеры и цвета (например, в Великобритании или любой стране, где ходит евро). Люди, которые приезжают из таких стран, привыкли использовать размер и цвет для различения бумажных денег и неизбежно путаются, когда пользуются американскими купюрами.
Есть еще один, даже более наглядный пример. Те, кто долгое время живет в Британии, жалуются, что они путают монету в один фунт с монетой в пять пенсов, а у новоприбывших (и у детей) такой проблемы нет. Это происходит потому, что старожилы пользуются своим привычным набором признаков, который не помогает различать эти две монеты. У вновь приехавших никогда не бывает каких-то заданных установок, поэтому они легко формируют подходящий набор отличительных черт; в таком случае отличить монету в один фунт для них совсем не сложно. В Соединенных Штатах монета в один доллар, выпущенная в честь Сьюзен Энтони, никогда не была популярна и ее больше не делают, поэтому относительно нее сделать подобных выводов нельзя.
То, что нам мешает, сильно зависит от истории и от тех аспектов, которые позволяли нам различать разные предметы в прошлом. Когда правила распознавания предметов меняются, люди могут путаться и совершать ошибки. Со временем они приспособятся, отлично научатся различать предметы и могут даже забыть, что сначала путались. Проблема в том, что во многих вещах, особенно касающихся валюты, возмущение общественности не позволяет спокойно все обсудить, и у людей совсем нет времени на то, чтобы приспособиться к новой ситуации.
Считайте это примером взаимодействия принципов дизайна с грубой практичностью реального мира. То, что в принципе кажется хорошим, иногда может не сработать, если выпустить его в мир. Иногда плохие продукты бывают успешными, а хорошие — провальными. Мир сложно устроен.
Ограничения упрощают запоминание
В те времена, когда грамотность еще не была распространенным явлением, и в особенности до появления звукозаписывающих устройств, из деревни в деревню путешествовали бродячие актеры и рассказывали эпические поэмы длиной в тысячи строк. В некоторых обществах эта традиция сохраняется и по сей день. Как люди запоминают такие объемы материала? Неужели в голове у кого-то может помещаться такой большой объем информации? Вовсе нет. Оказывается, что возможный выбор слов контролируют внешние ограничения, таким образом нагрузка на память значительно снижается. Один из секретов таится в строгих ограничителях поэзии.
Возьмите ограничение рифмы
[14]. Если вы хотите срифмовать одно слово с другим, у вас множество вариантов. Но если вам нужно срифмовать слова с определенным значением, то объединение ограничителей (смысла и рифмы) в значительной степени уменьшает количество возможных слов. Иногда большой набор сужается вообще до одного варианта. Иногда у нас вообще не остается вариантов. Именно поэтому гораздо проще запоминать стихи, чем писать их. Форма стихов может быть самой разной, но все стихи имеют формальные ограничения. В балладах и сказках, которые рассказывали путешествующие сказители, есть многочисленные поэтические ограничения, такие как рифма, ритм, метр, ассонанс, аллитерация и звукоподражание, при этом все должно было быть связано с сюжетом.
Вот пример.
Я загадал три слова: первое означает мифическое существо, второе — строительный материал и третье — единицу времени. О каких словах идет речь? Ваш ответ вряд ли совпадет с тем, что я загадал, потому что ограничителей в этом случае недостаточно.
Теперь второе задание. Оно связано с рифмой. Я опять загадал три слова: первое рифмуется со словом «видение», второе — со словом «вуаль» и третье — со словом «народ». Итак, какие это слова? (Из Rubin & Wallace, 1989.)
Наверняка вы ответили на вопросы, однако, скорее всего, ваши ответы не совпадут с теми тремя словами, которые я загадал. У вас просто было недостаточно ограничителей.
И, наконец, я скажу вам, что в обоих случаях загаданы одни и те же слова. Какое слово означает мифическое существо и рифмуется со словом «видение»? А какое означает строительный материал и рифмуется со словом «вуаль»? И какое же третье слово, которое означает единицу времени и рифмуется со словом «народ»? Задача сильно упростилась: сочетание двух определений ограничивает выбор слов.
Когда психологи Дэвид Рубин и Ванда Уоллес изучали эти примеры в своей лаборатории, практически никто из испытуемых не ответил правильно на первые два задания, но почти все дали верный ответ в третьем: «привидение», «сталь» и «год».
Классическое исследование запоминания эпических поэм было проведено Альбертом Бейтсом Лордом. В середине прошлого века он путешествовал по бывшей Югославии (теперь это несколько отдельных независимых государств) и находил людей, которые все еще следовали традициям устного народного творчества. Он доказал, что «сказитель» — человек, который запоминает эпические поэмы и рассказывает их, путешествуя по деревням и селам, — на самом деле воссоздает их, сочиняя стихи на лету, так, что они подчиняются определенному ритму, теме, сюжету, структуре и другим характеристикам стиха. Это поразительное мастерство, но не пример механического запоминания.
Сила многочисленных ограничителей позволяет одному певцу, услышавшему однажды, как другой певец рассказывает длинную историю, через какое-то время — несколько часов или день — цитировать «ту же историю слово в слово, строка в строку». На самом деле, как подчеркивает Лорд, оригинальная песня и новые изложения не совпадают дословно, но и рассказчик, и слушатель воспринимают их как одинаковые, даже если вторая версия в два раза длиннее первой. Они одинаковы в том смысле, который важен для слушателя: они рассказывают одну и ту же историю, выражают одни и те же идеи, в них те же рифмы и метрика. Они одинаковы во всех смыслах, которые имеют значение для культуры. Лорд демонстрирует, как комбинация поэтики, темы и стиля сочетается с культурными структурами и превращается в то, что он называет формулами для создания поэмы, которую будут воспринимать как идентичную предыдущим прочтениям.
