Команда подчинилась, и торопливо в полном безмолвии заполняла шлюпки. Кому не хватало места, прыгал за борт и направлялся к острову вплавь. Капитан встал к штурвалу. Вернувшийся из трюма Кловис протянул фитиль и закрепил горящий факел неподалёку от рулевого колеса:
– С момента поджога шнура до взрыва пройдёт полторы минуты, – сообщил он.
– Ты уверен, Кловис? – нахмурился Корбо.
– В ком ты сомневаешься, капитан. В первый раз что ли? – проворчал пират и, виновато взглянув на вожака, понуро отправился в последнюю шлюпку, где его дожидались Жюлиан, Ланс, большой Джо и Гарей.
Отчалив от обречённого фрегата, парни с опаской и жалостью провожали глазами Тэо, пока дым не окутал всё мглой. В редкие порывы ветра, разгонявшие пелену от горящих кораблей, корсары наблюдали за движением «Поцелуя Фортуны». В полной тишине они тяжело вздыхали, в душе оплакивая и судно, и своего отважного капитана.
Оставшись один, Корбо повернул штурвал, поймал ветер и вскоре вышел из удушливого тумана. Сразу увидев галеон, следовавший наперехват «Поцелую Фортуны», капитан, оценив расстояние и скорость парусника противника, несколько развернул фрегат. Наконец разглядев жертву, испанцы прибавили парусов и, готовясь открыть огонь, лихо понеслись наперерез. Галеон уверенно надвигался на противника, ожидая, когда «Поцелуй Фортуны», вынужденный сменить курс, развернётся и подставит борт для атаки. Но фрегат подходил всё ближе, а манёвр так и не начинал, и на палубе среди сеньоров засквозила неясная тревога.
Пиратское судно шло полным ходом, направив бушприт прямо в середину борта галеона. До фрегата оставалось совсем немного, когда испанцы догадались о намерении неприятеля, и при виде застывшей у штурвала чёрной фигуры Корбо по спинам моряков пополз липкий холодок. Все явственно ощутили приближение неминуемой смерти, а усмехающееся напряжённое лицо корсара казалось самим её воплощением.
Капитан галеона впопыхах взялся менять курс, но осознавая, что не успеет этого сделать, в надежде остановить фрегат тут же отдал приказ открыть огонь. В следующую секунду шквал ядер обрушился на «Поцелуй Фортуны». Правда, благодаря положению судов и возможности корабельных пушек стрелять исключительно по прямой, большинство ядер падало вокруг фрегата, не принося ему существенного ущерба, но часть зарядов, всё же достигнув цели, разорвала паруса и, повредив рангоут и настил, взметнулась фонтаном щепок. Когда же дым рассеялся, испанцы, к своему ужасу, обнаружили, что фрегат продолжает неминуемо приближаться, а Корбо, будто заговорённый, каменным изваянием стоит на развороченной палубе.
Зловеще улыбнувшись, корсар потянулся к факелу и поджёг фитиль. Капитан испанцев сообразил, что намерен сделать разбойник, и спешно приказал повторить залп. Галеон в отчаянье громыхнул огнём, и его вновь заволокло пороховым дымом. Ожидая финала и не в силах сквозь пелену разглядеть, что стало с противником, команда в напряжении замерла, но тут из едкого тумана вынырнул бушприт флибустьерского судна и, прорезая нижние паруса неприятеля, фрегат злобно захрипел.
Хищно вгрызаясь носом в борт жертвы, «Поцелуй Фортуны», напоминая разъярённого раненого вепря, исступленно раздирал обшивку испанца и, гортанно отплёвываясь обломками, шёл напролом. Неожиданно из недр его трюма донеслось угрожающее клокотание, будто корабль распирало от ярости, и в следующее мгновение прогремел взрыв, а следом более мощный, второй, – то сдетонировал порох самого галеона.
Огромный столб огня, воды и обломков поднялся в воздух на несколько метров. Ошмётки парусов, струны снастей, куски рангоута вперемешку с изувеченными моряками на секунду замерли над морем, а затем с грохотом обрушились обратно, затянув всю видимую акваторию плотным туманом. Казалось, наступило абсолютное безмолвие. А шлепки падающих щепок, остатков корабля и тел остро разносились над морской гладью, тошнотворно режа слух людей, притихших на горящих галеонах и пиратских шлюпках.
Услышав взрыв, Жюлиан не выдержал и зарыдал. Никто их мужчин не осуждал парня. Все молчали, никому не хотелось говорить. Пираты продолжали грести и, стараясь не смотреть друг на друга, сами тайком смахивали предательски набежавшую слезу. Вскоре лодки одна за другой тупо ткнулись в песчаный берег. Корсары, спрыгнув, потащили посудины в заросли, а затем, сорвав пальмовые ветви, старательно заровняли песок, скрывая следы высадки.
Прикрыв шлюпки ветками и листьями, моряки поднялись на мыс и из укрытия наблюдали за приближением четвёртого галеона. Испанцы спустили лодки и спешили выловить немногих выживших соплеменников. Тут ветер сменил направление, и пираты заметили своих товарищей, не успевших вплавь добраться до острова. Зацепившись кто за пустой бочонок, кто за обломок мачты, корсары усиленно гребли, но облюбованные ими плавсредства замедляли движение и в результате сослужили им медвежью услугу. Испанцы тоже заметили флибустьеров, и вскоре тела товарищей безжизненно повисли на реях галеона, а парням на мысе ничего не оставалось, как стиснув зубы в бессилии наблюдать за гибелью друзей.
На адмиральском корабле праздновали победу. Сеньор дель Альканис торжествующе оглядел своих офицеров и самодовольно произнёс:
– Ну что ж, мы всё-таки разделались с этим проклятым Корбо!
– Не слишком ли дорогой ценой далась нам эта победа? – проворчал капитан дель Сильво. – Столько людей потеряли, а сам капитан так и не сдался! – нахмурившись, отметил барон. – Надо отдать ему должное: более отчаянного капитана я ещё не встречал. А подобная смерть заслуживает уважения, – проронил Даниэль и снял шляпу. Рядом стоявшие офицеры последовали примеру товарища.
Сеньор Альканис недовольно зыркнул на подчинённых, высокомерно фыркнул и остался стоять в головном уборе. К адмиралу подошёл Луи де Бергани, и адмирал улыбнулся предателю.
Именно де Бергани сообщил сеньору о планах капитана Корбо. Подслушав разговор приятелей, он в тот же день сошёл со «Святого Людовика» и прямиком зашагал к рыбацким судёнышкам, сушившим вёсла у берега Тортуги. Переговорив с хозяином одной из них, Луи пообещал хорошо заплатить и утром отправился в море. Направив посудину на Кубу, де Бергани вскоре оказался в испанских владениях, где затем и отыскал адмирала.
– Спасибо за помощь, барон, – проговорил дель Альканис.
– Когда я смогу получить обещанную вами награду? – заискивающе поинтересовался Луи.
– Прямо сейчас, – ядовито улыбнулся адмирал. – Повесить его! – скомандовал маркиз, и на недоумённый взгляд Бергани пояснил: – Вы такой же пират, как и все они.
– Постойте! Я не пират, я дворянин! Я не участвовал ни в одном походе! – отчаянно сопротивлялся негодяй. – Я могу ещё принести вам пользу, адмирал! Остановитесь! – молил он. – У Корбо был приятель! Граф де Тюрен! Он планирует вернуться с флотом! Я помогу его поймать! Поверьте! – отчаянно кричал барон.
Адмирал презрительно скривился, но информация его заинтересовала, и дон Хосе сделал знак, чтобы предателя отпустили:
– Хорошо, барон. Надеюсь, вы выполните своё обещание, – хмыкнул испанец. – Отдайте сеньору его деньги, – приказал дель Альканис. – А вы, де Бергани, думаю, теперь будете преданы мне, как никто другой, – хищно прищурившись, произнёс адмирал. – В противном случае никто не сможет поручиться за вашу жизнь.
