Ваши сеансы медитации не должны быть такими уж длинными, пока не станет очевидным, что избавление от стресса – это куда интереснее, чем звучит. Вы не просто будете чувствовать себя более расслабленно после медитации; вы будете наблюдать за своей тревогой, страхом, или ненавистью, или любым другим чувством столь осознанно, что в какой-то момент перестанете воспринимать их как часть себя.
Обратите внимание, насколько глубок этот опыт. Или насколько он углубляется со временем. Видеть чуть меньше «придурочной сущности» в парне, который возился со своей кредиткой, – это, пусть самое крошечное, но переживание пустоты. А наблюдать за своей тревогой или страхом, не считая их больше частью себя, – это маленький опыт бессамости. Две эти идеи, пустоты и бессамости, самые безумные и самые загадочные, лежат в основе всей буддистской философии. А вы, каждый день медитируя понемножку, для того чтобы избавиться от стресса, на самом деле приближаетесь к постижению их обеих.
Только не подумайте, будто все совсем просто. Пусть постепенное просветление и постепенное освобождение друг другу способствуют, это не значит, что они поддерживают сами себя. Существуют препятствия, которые могут вас расстраивать, а саму медитацию делать болезненной. Хорошие новости – эта боль приведет вас к победе, если вы не утонете в тревоге и тоске, а напротив, будете осознанно их наблюдать, если вы не сдадитесь однажды утром, когда будете медитировать и ощутите жуткую скуку, а напротив, начнете ее рассматривать. А это, как ни странно, может быть куда сложнее, чем осознанно наблюдать за тревогой или грустью. Никогда не забуду слова Нараян на моем первом ретрите: «Скука может быть интересной». Это правда, но для того, чтобы осознать такой факт, нужно провести множество часов, принимая другую истину – скука может быть чрезвычайно скучна! – и продолжая упорно двигаться вперед.
Возможно, главным препятствием для продолжительной и успешной медитации является, к сожалению, нехватка времени. Если у вас много обязательств – работа, дети, учеба, что-то еще, – вы не можете выделить много времени на ежедневные медитации. А по моему опыту, разница между тридцатью и пятьюдесятью минутами весьма значительная. Как говорят опытные люди, с которыми я беседовал, разница между тридцатью минутами и полутора часами и вовсе огромная. Но, даже если вы остаетесь в пределах двадцати минут, ваша практика может быть глубокой, особенно если не забывать о простом уроке из буддистской медитативной философии: крошечные моменты истины, которые вы переживаете каждый день – или хотя бы в хорошие дни, – складываются в большую истин у, истину о природе реальности и об искажениях, даже заблуждениях, вложенных в нас восприятием по умолчанию. Конечно, было бы здорово достичь просветления и провести всю жизнь с этим ощущением безграничной истинности. Но даже если вы не можете, даже если вам приходится работать над тем, чтобы периодически целенаправленно доводить истину до своего разума, – она может в итоге стать вашим проводником.
Ясность спасет мир
В общем, вот что я говорю, когда люди, которые не медитируют, спрашивают меня, зачем им это. Я много говорю о крошечных моментах истины и о том, как они важны для того, чтобы сделать кого-то более счастливым и хорошим человеком. Но это, в общем-то, не та причина, по которой, как я надеюсь, больше людей станет медитировать. Написать эту книгу меня побудили не крошечные всплески истины в жизни восприимчивых читателей и даже не «истина-проводник», к которой они ведут. Взяться за эту книгу меня побудила идея момента истины – в единственном числе.
Словари определяют момент истины как «положение, когда достигнута полная ясность в разрешении какого-либо вопроса, запутанной ситуации». Не думаю, что это звучит слишком громко для проблемы планетарного масштаба, о которой я говорил в предыдущей главе, – проблемы этнических, религиозных, национальных и идеологических конфликтов, которые подпитывают сами себя, тем самым создавая растущую воронку ненависти, грозящую настоящей катастрофой.
Если я скажу, что медитация может спасти мир, – вы сочтете меня безнадежно наивным и спишете со счетов. Поэтому позвольте пояснить, что идея не в том, чтобы создать всеохватную мировую волну любви-доброты. То есть это было бы здорово, но я не уверен, что нечто подобное возможно в ближайшем будущем, да я и не думаю, что спасение мира требует именно такого подхода.
Я думаю, что спасения мира можно достигнуть через культивацию спокойного, чистого разума и мудрости, которую он дает. Подобный разум может удержать нас от слишком сильной реакции на угрозы, а значит, от того, чтобы подпитывать порочный круг возрастающего конфликта. Спокойный, чистый разум позволяет трезво оценивать источник угрозы – и, например, понимать, что подталкивает людей к насилию, а что – удерживает их от подобного поведения. Мы не то чтобы должны любить своих врагов: мы обязаны видеть их ясно.
И один из уроков как буддистской философии, так и современной психологии заключается в том, что ясное видение включает в себя постепенное избавление от страха и ненависти, а также преодоление гораздо более тонких искажений восприятия и познания, зачастую спрятанных в почти незаметных чувствах.
Такая ясность видения не должна вдруг внезапно озарить весь мир. Даже изолированные очаги мудрости и невозмутимости могут сыграть свою роль и подготовить почву для дальнейшего их распространения. Что касается глобального прогресса на пути к просветлению, то, как и личный прогресс, он может быть постепенным и благодаря неуклонному следованию самому пути в конечном итоге поддерживать сам себя.
Тем не менее мне кажется, что прогресс будет охватывать все больше людей. На самом деле я думаю, что в долгосрочной перспективе должна произойти революция в человеческом сознании. Я не уверен, как именно ее называть, возможно Метакогнитивной Революцией, раз уж она будет включать в себя шаг назад для более глубокого осознания того, как работает наш разум. Но на мой взгляд, название должно звучать достаточно драматично, чтобы будущие историки могли использовать его как ярлык для подобного преображения. Конечно, если в будущем будут историки: если их не будет, значит, общество так и не преобразилось!
В самом начале этой книги я назначил себя лабораторной крысой. Я сказал, что если уж такой человек, как я, смог получить пользу от медитации, то почти любой сможет. Особенно если учесть, что я совершенно не приспособлен к концентрации и спокойствию. Ну что ж, кто угодно может получить от медитации что-то полезное.
Но это еще не все. Вопрос, который я задал первоначально, заключался не только в том, смогу ли я получить достаточно пользы от медитации, чтобы каждый день к ней возвращаться, или даже не в том, смогу ли я в какой-то степени прояснить свое повседневное нравственное видение. Я также задавался вопросом о том, смогу ли я ответить на конкретный нравственный вызов, который во многом мотивировал меня написать эту книгу: преодоление или по крайней мере разрушение племенной психологии. Как я уже отмечал, в этом плане я особенно ценный материал, потому что (со всем должным смирением) весьма усложняю поставленную задачу.
Достаточно странно, что во мне самом так сильна племенная психология. У меня нет самых сильных и опасных ее проявлений: этнических, религиозных или национальных. Возможно, поэтому я трачу так много эмоциональной энергии на племенные границы, определенные мнениями: почему я так сильно идентифицирую себя с людьми, которые со мной соглашаются, и могу очень нелестно пройтись по тем, кто не согласен со мной? И все усиливается в два или три раза, когда наши разногласия касаются идеологии или политики, которая должна или не должна претворяться в жизнь.
