Он кивнул:
– Нахожу.
– И что?
Он ответил вопросом на вопрос:
– А дорога?
Я сказал зло:
– Да знаю-знаю, к ним дорога еще хуже, чем в северные королевства! Но пока еще не представляю даже, как к этому приступить. И вообще подступиться так, чтоб не завалило. А вы?
Он произнес скромно:
– Пока только самые общие наброски. Включая набор общей армии, где новобранцы не будут армландцами, турнедцами или сен-маринцами… назначение ваших доверенных в отдаленные земли, чтобы следили за порядком и законностью, причем дать им некоторые важные судебные полномочия…
Я слушал внимательно, сердце начало стучать свободнее, барон излагает многое из того, что задумал я сам, а это значит, я не так уж и замахнулся. Что-то из того, что он предлагает, делал Гиллеберд, что-то Барбаросса, а кое-что и ужас Севера – всем ненавистный и проклинаемый душитель свобод и независимости карликовых королевств – император Карл…
Когда он закончил, я сказал с благодарностью:
– Спасибо, барон!
Он буркнул удивленно:
– Да пока не за что.
– Я благодарен Господу, – сказал я, – что судьба тогда послала мне вас, когда вы решили поддержать Митчелла.
Он улыбнулся, такие экскурсы в прошлое всегда добавочно укрепляют теплые чувства, крепят связи и позволяют выжимать из подчиненных больше сока.
– Я рад, – произнес он польщенно, – что вы одобрили.
– Еще бы, – сказал я с жаром, – если вот скажу вам, что многое из этого я сам продумываю в разных вариантах, вы не поверите и решите, что примазываюсь к вашим находкам, однако…
Он прервал:
– Ваша светлость, это замечательно! Я не так уж и спокоен, как стараюсь выглядеть. То, что я предлагаю, ужасает меня самого. Но если и вы так думаете…
– Разрабатывайте детали, – велел я. – Нужно реформы проводить как можно скорее! Иначе проведут нас самих.
Роскошное и малость гедонистическое Геннегау – далеко не суровый и немножко милитаристский Савуази, но и здесь на второй день после моего прибытия во дворце народу прибавилось, уж и не знаю почему, я не любитель балов и шикарных увеселений.
Сэр Жерар вошел настолько хмурый, что я спросил обеспокоенно:
– Что-то стряслось?
Он кивнул и только успел открыть рот для ответа, как дверь распахнулась, вошла сияющая Бабетта, милая и счастливая, глаза блестят, на щеках милые ямочки.
Она с ходу обняла меня, не обращая внимания на сэра Жерара, расцеловала в обе щеки.
– Милый Ричард, как мы все беспокоились за вас!
Сэр Жерар кашлянул и сказал вежливо:
– Ваша светлость, я подожду за дверью.
Бабетта сказала ему мило:
– Идите-идите, сэр Жерар. С сэром Ричардом ничего не случится. С ним вообще ничего не случается… кроме меня.
Сэр Жерар засопел недовольно и вышел. Леди Бабетта отступила на шаг и всматривалась в меня сияющими радостными глазами.
– Вы меняетесь, милый Ричард. У вас появилась вертикальная морщина над бровями. И взгляд не такой детский… в смысле не такой юный, а как будто вы уже прошли через огонь и воду, хотя я знаю, весь этот ад еще впереди…
Я кивнул ей на кресло:
– Присядете?
Она рассмеялась.
– Да, конечно. Хотя предпочла бы сидеть у вас на коленях, но сперва, вы правы, поговорим о ваших приключениях…
Она опустилась в кресло красиво и чопорно, но с такой улыбкой, что я сразу увидел ее голой, даже не знаю, как женщины это делают, однако я проговорил тем же невозмутимым голосом:
– Ну вот не поверю, что не знаете во всех подробностях.
Она мило надула губки.
– Сэр Ричард!.. А мне так хотелось услышать от вас! Мужчины так любят хвастаться!
– Я тоже люблю, – признался я.
– Ну так и давайте!
– Зачем?
Она всплеснула руками:
– Как зачем? Я сравню с тем, что было на самом деле, вычислю угол расхождения, сделаю поправку на вашу экзальтированность и деловито впишу в ваш… гм… портрет.
– Так-так, – проговорил я заинтересованно, – и что, это в самом деле позволяет прогнозировать? С какой точностью?
Она улыбнулась, ответила уклончиво:
– Только не в вашем случае, милый Ричард.
– Почему?
– Не укладываетесь ни в одну из схем, – пояснила она. – Так что можете успокоиться, к вам еще не подобрали ключик. Даже я. А вот вы ко мне подобрали…
– Что?
Она простонала томно:
– Ах, сэр Ричард, я вся ваша… возьмите меня всю… здесь… грубо…
Я буркнул:
– Ладно-ладно, я не такой уж и тупой, некоторые шуточки понимаю, о других догадываюсь. Меня голыми ногами не возьмешь, вы это давно поняли.
Она улыбнулась.
– Поняли. И сразу вычеркнули из самой многочисленной группы. Но побахвалиться все же любите… Но это для мужчины нормально.
Я буркнул с неудовольствием:
– Пока там много такого… что не дает бахвалиться. Война еще не закончена, как многие думают.
Лицо ее стало серьезным.
– Да, вы много сломали в том регионе, а восстанавливать не просто. Тем более что вы стремитесь не восстанавливать, а что-то строить иное?
– Время покажет, – ответил я уклончиво. – Если бы люди не стремились к новому, все жили бы в норах или вообще на деревьях. Скажите, Бабетта, что вам хочется узнать на этот раз?
Она мило улыбалась, но я смотрел серьезно, наконец улыбка на ее лице поблекла, она сказала несколько обиженным голосом:
– Ну вот, милый Ричард, как вы все умеете осерьезить… К вам пришла такая лакомая женщина, с нею все ваши самые дикие фантазии… а вы все о делах, о делах… Ну ладно-ладно, меня вот вдруг заинтересовал вопрос, как вы на самом деле относитесь к императору?
Холодок пробежал по моей коже от ушей до пяток, Бабетта не пропустила ни дюйма моего тела, чтобы не прощупать защиту, но я держу лицо глупо-беспечным, как мы обычно выглядим в обществе красивых и раскованных женщин, хотя себе кажемся ух какими крутыми и мудрыми…
– Это интересует в самом деле вас? – спросил я подчеркнуто хитро.
Она рассмеялась.
– Да, именно так! Я ведь лояльна к императору? Лояльна, даже весьма. И зело, как вы говорите, хотя уже все мудрецы империи ломают головы над этим словом или могучим заклятием, еще не разобрались.
Я сказал скромно:
– Знаю еще много разных и удивительных для вас слов, но лучше пока умолчу. Значит, лояльность?
