От автора
В 1805 году, когда между Францией и Англией было заключено временное перемирие, в Англии процветал шпионаж в пользу Бонапарта.
Контрабандисты промышляли тем, что перевозили шпионов через Ла-Манш.
Многие проживавшие в Лондоне французские политические эмигранты из тех, кто уехал после Великой Французской революции, сочли, что шпионаж в пользу родины может служить неплохим источником пополнения довольно скудного пособия.
По всей Европе прокатилась волна слухов и ложных донесений о том, что объявленное перемирие будет для Бонапарта лишь передышкой перед вторжением на Британские острова.
Все это привело к так называемой «охоте на ведьм»и в Уайт-холле, и в самых глухих провинциях.
Глава 1
1803 год
— Вы уверены, что я вам не понадоблюсь, мисс Гильда?
— Все в порядке, миссис Хьюлет. Не беспокойтесь обо мне. Надеюсь, свадьба будет веселой!
— Я в этом абсолютно уверена, мисс. Я так рада за нашу Эмили! Она действительно заслуживает счастья. У нее просто очаровательный жених!
Гильда улыбнулась. Она прекрасно понимала: больше всего миссис Хьюлет рада тому, что ей не придется теперь содержать свою племянницу. Именно по этой причине жених Эмили казался ей столь очаровательным.
Миссис Хьюлет была женщина хозяйственная и заботливая. Если бы не ее внимание и сердечность, неизвестно, что стало бы с Гильдой после смерти отца.
— Прошу вас, ничего не делайте. Посуду не мойте, я все уберу в понедельник, когда вернусь, — говорила миссис Хьюлет. — Не утомляйте себя. Постарайтесь как можно больше отдыхать.
Гильда подумала, что именно этим она и занимается все последнее время. Что же касается мытья посуды, то после ее скромной трапезы практически нечего мыть, даже если она будет копить все до понедельника.
Но вспух она ничего не сказала, так как знала, что спорить с миссис Хьюлет бесполезно. Это только расстроит ее и даст повод для беспокойства на все то время, что она будет на свадьбе племянницы.
Тем временем, хоть на улице и было тепло, миссис Хьюлет натянула на себя шерстяное пальто, взяла в руки плетеную корзинку, которую всегда носила с собой, и, в последний раз оглядев кухню, подняла дверную щеколду.
— Ну, мисс, желаю всего хорошего, — сказала она на прощание. — Я вернусь в понедельник днем, если экипаж будет подан вовремя, что, по правде говоря, случается довольно редко!
Когда дверь закрылась, Гильда вздохнула с облегчением. Она вышла из кухни и направилась по коридору к парадному ходу.
Небольшой особняк, в котором родилась и выросла Гильда, когда-то был уютным и удобным для маленькой семьи: родителей Гильды, ее сестры и для нее самой.
Однако теперь, когда Гильда осталась одна, дом казался ей просто огромным. С тех пор, как умер отец, девушка не раз подумывала о том, чтобы продать особняк и переехать в более скромный коттедж.
Эта мысль казалась вполне разумной. Однако Гильде невыносимо было думать о том, что тогда придется расстаться и с мебелью, которую она любила еще с детства. Эта обстановка была частью ее самой, и, возможно, единственным, что у нее осталось.
Рабочий стол отца, мамин туалетный столик, украшенный мозаикой, книжный шкаф красного дерева — все эти вещи были словно старые друзья. Без них Гильда чувствовала бы себя еще более одинокой, чем сейчас.
Тем не менее приходилось смотреть правде в глаза. Если ей не удастся найти дополнительный источник дохода, вскоре у Гильды не останется денег даже на еду.
Пенсию отца перестали выплачивать сразу же после его смерти.
Отец Гильды служил в гренадерском полку.
Пенсия генерал-майора позволяла им существовать довольно сносно до тех пор, пока отец не начинал увлекаться разного рода инвестициями и акциями.
Увы! Финансист из бывшего генерала оказался никакой.
Компании, в которые он вкладывал средства, либо выплачивали смехотворно низкий процент, либо вовсе разорялись.
И теперь у Гильды не осталось ничего, кроме небольшого дохода от приданого матери. В брачном контракте было оговорено, что эти деньги могут быть израсходованы только на воспитание детей.
Гильда часто думала о том, что она будет делать, если сестра потребует свою долю.
С тех пор как Элоиза поселилась у своей крестной в Лондоне, она не проявляла никакого интереса к своим бедным родственникам. Гильде даже казалось, что сестра их стесняется.
…Гильда сидела за отцовским письменным столом, склонившись над блокнотом, в котором делала пометки о расходах.
Траты были довольно существенными, несмотря на то что она пыталась экономить практически на всем: еде, одежде, собственных нуждах.
Гильда уже было совсем решила отказаться от услуг миссис Хьюлет, но стоило ей только заикнуться об этом, как добрая женщина пришла в жуткое волнение, словно ее оскорбили, и предложила работать бесплатно.
— Я тружусь здесь второй десяток пет, — сказала она, — и если вы думаете, мисс Гильда, что сможете обходиться без меня, вы сильно ошибаетесь! Ваша матушка перевернулась бы в гробу, если б услышала подобный вздор!
Миссис Хьюлет возмущалась и ворчала довольно долго, и в конце концов Гильда сама утвердилась в мысли, что без темпераментной, добросердечной компаньонки ей будет совсем тоскливо и одиноко.
И правда, в последнее время, кроме миссис Хьюлет, Гильда общалась лишь с глуховатым престарелым викарием и садовником Гиббсом.
Старый садовник уже давно не работал в саду, но любил навестить места, где ему приходилось прежде трудиться. Бедняге было грустно видеть, как плоды его труда гибнут от обилия сорняков и отсутствия ухода.
Гильда вписала в блокнот последние затраты, подсчитала все еще раз и снова убедилась, что расходы слишком велики.
«Что же мне делать?»— спрашивала она себя, размышляя над тем, как бы самой заработать денег.
По сравнению с многими девушками ее возраста у Гильды было превосходное образование.
Об этом позаботилась ее матушка, уроженка Корнуолла, чья семья долгое время занимала видное положение в графстве.
Однако, как считала сама Гильда, то обстоятельство, что ее деды и прадеды веками занимались юриспруденцией, вовсе не способствовало формированию у нее коммерческого мышления.
Отец Гильды также был человеком умным и образованным.
Когда он был жив, их дом всегда был попон гостей. Бывшие военные, старые друзья отца, часто говорили Гильде о том, что никто не умеет так искусно расположить войска или сформировать тактику боя, как ее отец.
