Тогда-то мне и пришло в голову, что надо делать все
шиворот-навыворот. Отправляясь на лекцию, которая мне действительно была
необходима (то ли лектор был по-настоящему хороший, то ли учебника
соответствующего у нас не было), я говорил себе примерно следующее: «Нет,
лекция, конечно, важная… Но я очень устал, совершенно не выспался, и, по
большому счету, ничего страшного не случится, если я ее просплю. Даже лучше,
если просплю, а то и вовсе ничего не буду соображать на практическом занятии».
Когда же мне предстояла лекция, заведомо лишенная состоятельности, то рассуждал
я прямо противоположным образом: «Если нам эту лекцию читают, то, значит, в ней
что-то есть. Мне так не кажется, но это, наверное, потому, что я чего-то не
понимаю. Надо быть повнимательней, тогда я, конечно, во всем разберусь и пойму,
что был не прав. В конце концов, этот профессор – уважаемый человек, не будет
же он говорить ерунду».
И это средство действовало безотказно! Намереваясь спать на
лекции, которую я не хотел проспать, я не засыпал; а лекции, в которых заведомо
не было никакого смысла, но которые я назначил себе для «обязательного
прослушивания» (например, по марксистско-ленинской философии), проходили в
состоянии изумительного, целительного, я бы даже сказал, сна!
Как сделать свой сон (или ямщик, тормози!)
Сейчас я выскажусь грубо-материалистически: мы с вами – это
набор привычек. На одно и то же происшествие одни реагируют активно, другие –
напротив, пассивно, одни радуются обстоятельствам, которые других приводят в
состояние настоящей депрессии. Все это (если, конечно, огрублять) привычки,
обусловленные воспитанием, личным опытом человека и состоянием его психического
аппарата. Есть у нас и привычки, связанные со сном: одни, например, привыкли
спать ночью, другие, работающие в ночь, напротив, привыкли спать днем. Но о
какой бы привычке у нас ни шла речь, это, по большому счету, или привычка в
определенных обстоятельствах возбуждаться (активизироваться), или привычка в
определенных обстоятельствах затормаживать свою реакцию.
Сон – это состояние, в котором происходит тотальное
торможение нашей психической активности. Но, по уже известным нам причинам, в
ряде случаев добиться этого оказывается далеко не просто. Предшествующий стресс
или невроз сна – это возбуждение, а потому сколь бы ни велика была наша
привычка к затормаживанию своей активности в ночное время, последнее может
оказаться весьма нелегким делом. Что ж, нам необходимо научиться формировать в
своем мозгу состояние торможения. Как говаривал И. П. Павлов: «Человек должен
воспитывать в себе нужные торможения».
Итак, что же нам предстоит затормаживать на ночь глядя?
Во-первых, и это мы уже обсуждали, нам необходимо затормозить свою общую
активность, именно поэтому мы должны отодвинуть по времени от момента засыпания
физические нагрузки и прием активизирующих средств – кофеина, никотина и т.п.
Но, как известно, ничто не способно так активизировать человека, как его мысли
и провоцируемые ими чувства. Именно поэтому вторая часть этого «марлезонского
балета» заключается в затормаживании всех мыслей, которые будут вести себя
подобным образом, а так себя ведут все без исключения мысли, так что нам
предстоит научиться «не думать».
Смею предположить, что подобное предложение звучит, по
меньшей мере, как издевательство. Ведь каждый из нас хорошо знает, что «не
думать» практически невозможно, особенно тяжело «не думать», когда ты думаешь,
что тебе надо «не думать». Но не пугайтесь раньше времени, поскольку здесь есть
один обходной маневр, который поможет нам с этой задачей справиться.
Действительно, все свои мысли с помощью одной только силы
воли нам затормозить не удастся. Но на самом деле нам и нет нужды тормозить все
без исключения мысли собственными силами. Главное – это достичь той
определенной критической точки, когда торможение само, усилившись, сможет
«выйти из берегов» и затопить наш, прежде возбужденный, мозг. Образно
выражаясь, мы должны растолкать свое торможение, а уж дальше оно само поедет.
Умеем ли мы сознательно тормозить свое возбуждение?
Разумеется. Каждому из нас приходилось брать себя в руки, делать что-то вопреки
собственному страху, терпеть боль и т.п. Во всех этих случаях мы использовали
сознательное торможение своих реакций, иногда подобное торможение даже входило
у нас в привычку и мы переставали думать, что делаем это насильственным
образом. Припомните, как, например, реагирует годовалый ребенок на резкий и
громкий звук. Он начинает плакать, но многие ли из нас разревутся, если рядом
вдруг что-то грохнет? Не многие, а ведь детьми были все.
Или другой пример: как реагирует собака, если случайно
наступить ей на лапу? Она пронзительно взвизгнет – это защитная реакция,
призванная напугать и заставить виновника ее неудобства ретироваться.
Совершенно аналогичная реакция отмечается и у нас, но в заторможенной форме,
когда, например, в общественном транспорте нам наступают на ногу. Однако мы не
визжим в этом случае как резаные, а только делаем резкий вдох, готовясь к
такому крику, который и затормаживается в нашей гортани. Возможно, вы замечали,
что после этого ваш голос становится сдавленным – это результат затормаживания
того, еще животного, крика.
Всякая привычка и способность поддерживается и усиливается
соответствующими действиями. Вот так обстоит и с привычками и способностями
души. Когда ты разгневаешься, знай, что не только это с тобой случилось зло, но
что ты и привычку свою усилил, как бы подбросил в огонь хворосту. Так вот, если
ты хочешь не быть раздражительным, не давай пищу этой своей привычке, не
подбрасывай ей ничего, способствующего ее усилению. Сначала успокойся и считай
дни, в которые ты не раздражался. «Обычно я раздражался каждый день, теперь
через день, потом – через два, потом – через три»… А если у тебя пройдет так
тридцать дней, соверши за это жертвоприношение богу. Привычка ведь сначала
ослабляется, а затем и совершенно исчезает.
Эпиктет
Иными словами, мы можем тормозить свое возбуждение, но чаще,
правда, мы затормаживаем только внешний компонент поступка, т.е.
непосредственное мышечное действие, а вот его внутренний, психологический
компонент при этом, напротив, часто лишь увеличивается. Мы начинаем думать в
соответствующем направлении, переживать и т.п. Например, если рядом раздастся
резкий звук, мы подумаем: «Ну какие идиоты это шумят? Неужели нельзя потише?!
Они вообще о ком-нибудь, кроме себя, думают?! Чтоб вас всех!.» Если же нам
наступят на ногу, мы будем думать: «Под ноги можно смотреть?! Какой болван! Это
же надо, новые ботинки испортил! Черт бы тебя побрал…» Впрочем, не буду
продолжать, думаю, что ситуация в целом понятна.
Но если мы можем затормаживать внешний, мышечный компонент
своего поступка, то почему бы нам не затормозить и внутреннюю, психологическую
его часть, т.е. мысли и чувства, подобные описанным выше? – вот в чем
вопрос. В действительности, с точки зрения физиологии нашего мозга,
противопоказаний к этому нет никаких. А как бы хорошо мы себя чувствовали, не
разъедай нас изнутри этот злосчастный «внутренний компонент»! Итак, теперь мы
должны, просто обязаны обучиться затормаживать свои мысли и переживания,
которые вырывают нас из дремоты надвигающегося сна. Нам предстоит освоить
способы усиления своего психического торможения, которое, разрастаясь, само
спонтанно «уронит» нас в сон.
