– Изо всей силы, – хрипло отозвался Мигеру.
– Это хорошо. Ты защищал господина. Это правильно.
И он вернулся в харчевню.
* * *
Инспектора и господина Сэки я нагнал у площади.
– Вы проголодались? – обернулся ко мне Сэки Осаму. – Я видел, как вы пускали слюни у харчевни. Можете отлучиться и перекусить. Потом вернитесь сюда. Если нас не будет, не беспокойтесь. Мы сами вас найдем.
– Благодарю, Сэки-сан!
Несясь обратно, я обратил внимание, что разительные изменения не затронули большой дом с крестом на крыше. Храм кириситан выглядел так же, как и во время нашего первого визита в Фукугахаму. Добротные стены без окон. Двери закрыты. В дом никто не заходил и не выходил из него.
Пока бога не тронешь – он не проклянет.
В харчевне я последовал совету Камбуна. Жареная утка на вкус оказалась восхитительной! Впрочем, мне не с чем было сравнивать: раньше я никогда не пробовал мясо. Ну да, утка – птица. Все равно не пробовал. Мама говорила, в детстве, после тяжелой болезни, мне давали мясной бульон. Это помогло, я быстро окреп.
Сам я этого не помнил.
3. «Они не боятся, что ты их выдашь?»
На площади, по левую сторону полосы, менее чем в двух дзё
[64] от нее, шумная компания окружила самурая в полном боевом облачении. Самурай был великаном. Он возвышался над толпой, словно демон преисподней, готовый растерзать зевак голыми руками. Подойдя ближе, я увидел, что это вовсе не самурай, а воинский доспех, укрепленный на шесте. Зеваки тыкали в доспех веерами и наперебой обсуждали достоинства и недостатки пластинчатых лат. У каждого имелось на этот счет выстраданное, обоснованное, исключительно верное мнение, противоречащее высказываниям остальных.
Пахло дракой.
К моему изумлению, меж самураев затесались трое южных варваров, одетых по своей моде. Двое, пожилой и молодой, были во всем черном, как два ворона, с красным вычурным крестом на груди – вероятно, эмблемой их службы или гербом господина. На головах варваров красовались шляпы с круглым верхом и широкими полями. Я впервые видел, чтобы шляпы так богато украшали перьями и пряжками с драгоценными камнями. Третий, толстяк с багровым лицом пьяницы, разоделся как павлин, а на плечи накинул темно-синий плащ. Вся троица была вооружена длинными прямыми клинками, а на поясах у них висели кинжалы необычной формы. Рукояти длинных клинков были упакованы в корзинки из металлических прутьев. Я вспомнил корзинку, которую плел Мигеру для своей волшебной клюки, и мне стало ясно, что делал безликий на самом деле.
Встреть я компанию лесных тэнгу с носами-клювами и руками-крыльями – и то удивился бы меньше. Рядом с варварами бледнело все – кладбище, превращенное в праздник, улица с полосой, посвященной богам, признание моих достоинств, высказанное Камбуном. Гром и молния! Южные варвары! Вы видели их кожу? У толстяка белей, чем у гейши Акеми! Вы видели их глаза? Это же блюдца! Вы видели… Вот не видели и не надо.
Не знаю, послышалось мне, или Мигеру охнул на самом деле.
– Мигеру!
– Да, господин.
– Ты знаешь, кто это?
– Тот, что постарше – Филипп Уртадо де Мендоса. Старший помощник…
Мигеру замялся. Судя по его голосу, безликий с трудом сдерживал слезы.
– Нет, – справившись с собой, закончил он. – Уже не помощник. Сейчас он, должно быть, капитан «Меча Сантьяго». Помощником дон Филипп был раньше, когда «Мечом Сантьяго» командовал я. Это было еще при моей жизни, господин.
Такого подробного ответа я не ожидал.
– Ты о толстяке или о черном?
– О черном, господин. Толстяка я не знаю. Судя по одежде и внешности, он голландец.
– А второй черный?
– С ним я тоже не знаком. При мне его не было на борту. Полагаю, это лейтенант флота, недавно присланный на корабль из Испании. Очень знатный человек, раз дон Филипп взял его с собой.
– Чьи гербы у них на одежде?
– Вы про крест, господин? Это не герб, это знак ордена Сантьяго: крест в виде меча.
– Это по-твоему меч?!
– Это меч, господин.
Издевается, что ли? Нет, не рискнет.
– Хорошо, пусть будет меч. Идем дальше.
– Вы позволите обратиться к вам с просьбой, господин?
Голос Мигеру дрожал.
– Говори.
– Я никогда не просил вас ни о чем. Я не имею на это права. Если вы мне откажете, я приму это как должное. Я…
– Чего ты хочешь?
– Я бы хотел поговорить с этими людьми. С доном Филиппом и лейтенантом.
– Поговорить? Как? Думаешь, они узнают тебя?
– Я не скажу им, кто я. Тот я давно умер, к чему тревожить прах мертвеца? Я представлюсь вашим переводчиком. Все, что они ответят мне, я буду переводить вам слово в слово. Если вы захотите что-то спросить, я переведу и это. Вы только позвольте мне добавлять кое-что от себя. Они все равно не поймут, что сказали вы, а что прибавил я.
Предложение Мигеру показалось мне заманчивым. Даже если он и задаст какой-то свой вопрос, это не уронит моего достоинства. Если же он что-то утаит от меня… С другой стороны, откажи я ему в просьбе, так мне и вовсе ничего не удастся узнать.
Я огляделся. Господин Сэки с инспектором куда-то исчезли. Слуг за мной они не посылали, значит, какое-то время я мог считать себя свободным. Далеко уходить, конечно, не следует. Рано или поздно я понадоблюсь, и тогда за мной пошлют.
– Хорошо, Мигеру. Идем.
Мы подошли к чучелу в доспехе. Самураи к этому времени разошлись без драки, нам никто не мешал. Мигеру заговорил с варварами. Я старательно делал вид, что он переводит воронам и павлину мои вопросы, я же с нетерпением жду ответа. Пока они тараторили свою невнятицу, я глядел на кресты-мечи, украшавшие одежду воронов – клан Сантарагу, сказал Мигеру – и прикидывал, как можно орудовать таким мечом. По всему выходило, что никак. Впрочем, если насадить на древко, выйдет неплохая рогатина на кабана.
– Я сказал им, кто вы, господин. Что вы самурай из службы Карпа-и-Дракона и никогда раньше не видели варваров.
– Ты так им и сказал: варваров?
– Я сказал: жителей других стран. Разве для вас это не одно и то же?
– Продолжай.
– Они представились. Толстяк – Якоб Ван Дер Глост, капитан корабля «Grot Maan», принадлежащего Адмиралтейству Амстердама. Дона Филиппа я вам уже называл. Молодой испанец – Рикардо де Лара, лейтенант флота. Я был прав, господин, он из прекрасной семьи. Casa de Lara
[65] – один из знатнейших родов Кастилии. Будьте с ним осторожны, судя по виду, он забияка.
