Как показывает серия исследований, максимальный эффект достигается, если держаться золотой середины. Так, молодые люди лучше всего оправляются после сотрясения мозга, если избегают занятий, ставших источником травмы головы, а в остальном занимаются умеренной физической и умственной деятельностью. Например, журнал Pediatrics опубликовал в 2015 году исследование
[116], авторы которого первоначально планировали доказать, что детям и молодым людям в возрасте от 11 до 22 лет при сотрясении мозга полезен строгий покой. В ходе же исследования обнаружилось прямо противоположное: у таких исследуемых на протяжении первых десяти дней после сотрясения мозга наблюдалось больше посткоммоционных симптомов (симптомов сотрясения головного мозга), чем у тех, которым рекомендовали просто поменьше переживать из-за травмы и не делать из мухи слона.
Таким образом, если вы или кто-то из ваших близких получил сотрясение мозга, придерживайтесь такого порядка действий:
1. Покажитесь врачу.
2. Не волнуйтесь, не унывайте и не думайте о травме, по крайней мере, первые несколько дней.
3. Ни в коем случае не отгораживайтесь от мира, не помещайте себя в кокон. Немного переписки с друзьями вам не повредит.
Глава 9. Пища для ума
«Лифты для пациентов, а врачи – пешочком по лестнице».
Эта фраза засела в моей памяти с первого раза, когда я услышал ее от профессора Димитрия в Институте нейрохирургии имени академика Ромоданова Национальной академии медицинских наук (НАМН) Украины в Киеве.
Дело было летом 2004 года, я тогда приехал в институт прямо из аэропорта, где профессор встречал меня, держа над головой табличку с моим именем по-украински. За некоторое время до того я разослал электронные письма нейрохирургам всех развивающихся стран с предложением сотрудничества в области передовых методик малоинвазивных нейрохирургических вмешательств. Профессор Димитрий откликнулся одним из первых, и вот я прилетел в Киев прямо из дома в Сан-Диего, благо выдалась отпускная неделя.
Снаружи мрачная серая громада многоэтажного больничного корпуса, где располагался институт, напоминала линейный корабль, брошенный на приколе доживать свой век в неравной борьбе с непогодой. Это было государственное лечебное учреждение, и значит, финансировалось оно скудно, а лечились здесь только бедные слои населения. Ряды распахнутых по случаю жары окон немного оживляли унылое однообразие выщербленных бетонных стен свисающими наружу тюлевыми занавесками. Как будто тюрьма принарядилась в кружева по случаю праздника.
Институт нейрохирургии занимал верхние этажи больничного корпуса, поэтому в вестибюле я сразу направился к единственному лифту и уже было занес палец над кнопкой вызова, как профессор Димитрий выдал сакраментальную фразу: «Лифт у нас для пациентов, а врачи все больше пешочком да по ступенечкам».
И повел меня в глубину вестибюля, где был выход на лестницу. Мы начали подниматься.
На первом этаже я увидел, что дверь пожарного выхода открыта настежь.
«Разве вы ее не закрываете?» – удивился я.
«Кондиционеров у нас нет, а так хоть какое-то дуновение воздуха. А если пожар…» – он изогнул бровь, пожал плечами и продолжал подниматься.
Обшарпанная лестничная клетка производила гнетущее впечатление. На каждом этаже из открытых дверей на лестницу просачивался узнаваемый едкий запах дезинфекции и дешевого хозяйственного мыла. Но и этот букет стойких больничных ароматов перебивали характерные для каждого отделения запахи. Из родильного на нас пахнуло околоплодными водами. Из отделения интенсивной терапии выплывал резкий дух антисептиков, а в глубине слышались гул и постукивание аппаратов жизнеобеспечения. Этажом выше витал застарелый и такой знакомый мне запах припаленной плоти – там располагались операционные. Еще выше помещалось отделение неврологии, и мой нос унюхал совершенно неожиданное и неуместное амбре: к ароматам жарящегося бекона примешивались отчетливые ноты чистящего средства и почему-то керосина, а аптечные флюиды придавали этому странному попурри дополнительную остроту.
Я озадаченно взглянул на Димитрия, и он, ни слова не говоря, жестом пригласил меня зайти в отделение. В коридоре он открыл дверь в первую попавшуюся палату с правой стороны. Там было шесть кроватей, на каждой по ребенку; кто-то спал, другие сидели, откинувшись на подушки. Дети были такие худенькие, что сначала мне показалось, будто это онкологические пациенты. С двумя самыми маленькими рядом на кроватях лежали матери, другие мамаши переговаривались и что-то готовили на небольших составленных в углу керосинках. На одной я заметил кастрюльку с кипящей водой – там стерилизовались стеклянные шприцы и иглы. На другой керосинке стояла сковорода, в которой что-то шкворчало.
Я спросил Димитрия, что там жарится.
«Сало», – ответил он.
И тут меня осенило. Я наклонился к нему и одними губами произнес: «Эпилепсия?» Он кивнул.
Как же я сразу не догадался? Юных пациентов держали на особом питании – сплошь из жиров. Одних только жиров. Более сотни лет назад медики обнаружили, что у детей с эпилепсией при диете, включающей главным образом сливки, растительное масло, сливочное масло и другие продукты с высоким содержанием жиров, припадки становятся реже или полностью прекращаются. Правда, вскоре высокожировой рацион отошел на второй план, вытесненный фенобарбиталом – изобретенным примерно в то же время первым медикаментозным препаратом, который способствовал снижению частоты эпилептических припадков. В 1990-е годы интерес к этой диете возродился, ее снова стали активно использовать, если лекарственные антиэпилептические препараты оказывались бессильными.
А вот в Украине, России и других бывших советских республиках высокожировая диета всегда была в чести как испытанное народное средство против эпилепсии и палочка-выручалочка для семей, которые не могли себе позволить дорогостоящих препаратов. Вот матери и готовили собственное лекарство – шкварки – в попытках усмирить бушующие штормы избыточных электрических разрядов в головах бедных ребятишек.
ВЫДУМКИ О МОЗГЕ: ВАШИ ВНУТРЕННОСТИ – ВТОРОЙ МОЗГ
Идущие от головного мозга нервные волокна пронизывают чуть ли не каждый миллиметр вашего тела. Сложные их соединения образуют нервные сплетения. Одно такое сплетение в животе, охватывающее желудок и кишечник, – это хорошо изученная анатомическая структура: энтеральная нервная система (ЭНС). Когда вы взволнованы, именно реакция ЭНС на сигнал вашего мозга вызывает дрожь внутри, как будто в животе распорхались бабочки. Это ЭНС посылает сигналы голода или насыщения. Важны ли нервные волокна, сплетающиеся в ЭНС у вас в животе? Безусловно. Абдоминальная хирургия, то есть операции на органах брюшной полости, дает подсказку, почему вокруг роли ЭНС в последнее время поднимают такой нездоровый ажиотаж.
