Книга Думай как римский император. Стоическая философия Марка Аврелия для преодоления жизненных невзгод и обретения душевного равновесия, страница 17. Автор книги Дональд Робертсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Думай как римский император. Стоическая философия Марка Аврелия для преодоления жизненных невзгод и обретения душевного равновесия»

Cтраница 17

Так как же, по мнению стоиков, мы должны использовать наш язык? Зенон, написавший руководство по риторике, не считал красноречие самоцелью, а скорее средством передачи мудрости ясным и лаконичным языком, доступным слушателю. Согласно Диогену Лаэртскому, ораторское искусство стоиков характеризуется пятью речевыми «добродетелями».

1. Грамотность и богатый словарный запас.

2. Ясность в выражении мыслей, талант доступно излагать свои мысли.

3. Лаконичность, использование только необходимого количества слов.

4. Соответствие стиля предмету разговора и целевой аудитории.

5. Оригинальность выступления или актерское мастерство и избегание пошлости.

Традиционная риторика заключала в себе почти все перечисленные качества за исключением лаконичности. Однако использование языка стоиками шло вразрез с устоявшимися формами ораторского искусства.

Как нам уже известно, софисты пытались убедить других, взывая к их чувствам, как правило, с целью заслужить одобрение публики. В отличие от них стоики высшей ценностью считали понимание и передачу сути вопроса путем взывания к разуму. Это означало воздерживаться от эмоциональных высказываний и жестких оценочных суждений. Современные люди считают риторику средством манипулирования другими людьми. Но мы забываем, что, используя язык для изложения и формулирования мыслей, мы это делаем для себя. Стоиков, конечно, интересовало, какое влияние наши слова оказывают на других людей. Однако главным для них было изменить способ влияния на самих себя, на собственные мысли и чувства, посредством выбора языковых средств. Зачастую мы преувеличиваем, слишком обобщаем или опускаем информацию, а также используем крепкие выражения и красочные метафоры: «Она сущая стерва!», «Этот ублюдок разнес меня в пух и прах!», «Эта работа полный отстой!» Люди склонны думать, что подобные восклицания являются следствием таких сильных эмоций, как гнев. Но что, если они, наоборот, вызывают или закрепляют наши эмоции? Если хорошенько подумать, подобная риторика рассчитана на то, чтобы вызывать сильные эмоции. И наоборот, устранение эмоционального заряда высказываний и выбор более объективной формы описания тех же событий являются основой стоического «лечения страстей».

В самом деле, чтобы понять отличие стоической философии от риторики софистов, нужно уяснить, что Стоицизм – это скорее антириторика или нечто противоположное риторике. Если ораторы традиционно ставят своей целью вызвать у публики эмоциональный резонанс, то позиция стоиков заключается в осознанном описании событий простыми словами, то есть более спокойном и трезвом изложении фактов, не засоренном и не приукрашенном ненужными эмоциями и оценочными суждениями. Подобным же образом Марк старался говорить просто, а не облачать свои мысли в красочные метафоры. По его мнению, ничто так не способствует величию ума, как способность давать рациональную и реалистичную оценку событиям, освободив ее от всех ненужных деталей и сосредоточившись на сути вопроса [39]. В «Беседах» Эпиктета описывается случай, как один философ, предположительно не стоик, так сильно расстроился, когда друзья обсуждали его характер, что возопил: «Больше не могу, вы меня просто убиваете – вы меня превратите в него!» [40] – и он указал на Эпиктета. Так выглядит взрыв эмоционально заряженной риторики – внезапный и наигранный. Как ни странно, если бы он действительно рассуждал как Эпиктет, он не искажал бы факты и не выходил из себя, а сказал что-то вроде: «Вы меня критикуете, пусть будет по-вашему». На самом деле, никто не убивал этого человека, и он бы мог вынести нелицеприятную правду.

Обсуждая и осмысливая события, мы формируем оценочные суждения, которые формируют наши чувства. Так, шекспировский Гамлет восклицает: «Ибо нет ничего ни хорошего, ни плохого; это размышление делает все таковым». Аналогично рассуждают стоики: во внешнем мире нет ничего плохого и нет ничего хорошего. Мы сами решаем, что такое хорошо и что такое плохо, и эти понятия являются синонимами добродетели и порока. Мудрость же заключается в объективной оценке внешних вещей как безразличных. Иногда стоики называют это закреплением первого впечатления, предшествующим формированию оценочного суждения. Эпиктет приводит много примеров такого отношения к ситуации: например, в случае с пропавшим в море кораблем нам следует просто констатировать факт «корабль пропал» и не добавлять оценочные суждения или жалобы: «Почему это произошло со мной? Это ужасно!» [41] Например, если кто-то помылся чересчур поспешно, мы не должны реагировать с отвращением или даже допускать мысль, что он плохо помылся, а просто признать факт, что человек помылся довольно быстро. Когда кто-то пьет слишком много вина, нам не следует говорить, что этот человек сделал нечто ужасное, а нужно просто признать, что он любит выпить [42]. Марк также следует рекомендациям Эпиктета, когда говорит, например, что некто его попутно обидел, но не оценивает это событие как причинившее ему вред [43]. Если мы будем придерживаться фактов и не выходить за их пределы в своих суждениях о них, мы положим конец множеству тревог в жизни.

Зенон ввел в употребление технический термин стоиков «каталептическая фантазия» (phantasia kataleptike) для определения этого стоического метода объективного осмысления событий, предусматривающего отделение оценочных суждений от фактов. Пьер Адо переводит это явление как «объективное представление», и именно этот термин мы будем использовать [44]. Однако буквально он означает впечатление при постижении реальности, не позволяющее страстям захватить наш разум, то есть в некотором смысле привязывающее наши мысли к реальности. Зенон даже символически представил это явление в виде сжимания кулака – до сих пор бытует выражение «не утрачивать связь с реальностью», когда мы говорим о человеке, который прагматично смотрит на вещи. Эпиктет объяснял: если кого-то посадили в тюрьму, стоик назовет вещи своими именами и не позволит себе распространяться о том, как это ужасно, и сетовать на несправедливых богов, наказавших невинного человека [45]. Истинный стоик должен практиковаться в более объективном и менее эмоциональном изложении фактов. Эпиктет говорил своим ученикам, что если они не будут поддаваться ложным и расстраивающим их впечатлениям, то не утратят чувства реальности в том объективном представлении, которое они изначально постигли [46]. Способность придерживаться фактов позволит снизить уровень тревоги. Объясняя своим клиентам, каким образом происходит проецирование наших ценностей на внешние события, специалисты по когнитивно-поведенческой терапии используют выражение «катастрофическое мышление», то есть раскручивание наихудшего сценария событий. Слово «мышление» указывает на то, что такое восприятие событий представляет собой активное действие. Катастрофическое мышление также является формой такого риторического приема, как гипербола, или преувеличение. Такое событие, как потеря работы, не является катастрофой. Мы же не только воспринимаем его как нечто ужасное, но и еще даем волю фантазии и превращаем это событие в катастрофу с помощью оценочных суждений, или, попросту, делаем из мухи слона.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация