Марк объявил Коммода своим официальным наследником, даровав ему титул Цезаря, когда тому было лишь пять лет. Младший брат Коммода, Марк Анний Вер, тоже получил этот титул, но умер вскоре после этого. Марк надеялся, что оба его сына когда-нибудь будут править вместе. Все планы преемственности, которые Марк согласовывал с Сенатом, оказывались провальными. Тем не менее в условиях разразившейся Первой маркоманской войны и сопутствующей ей чумы необходимо было назначить наследника для обеспечения стабильности империи и защиты ее трона от посягательств узурпаторов. Во время предыдущего приступа болезни пятью годами ранее ходили слухи, что Марк уже почил. Его самый влиятельный военачальник в Восточных провинциях Авидий Кассий был провозглашен императором египетскими легионами, в связи с чем разразилась короткая гражданская война. Марк незамедлительно отправил Коммода из Рима на северную границу для принятия тоги зрелости, которая знаменовала его вступление во взрослую жизнь. После подавления восстания Марк решил ускорить процесс назначения Коммода императором. Умри он без наследника, вполне возможно, разразилась бы еще одна гражданская война.
Даже если заменить Коммода на данном этапе временным правителем, империя останется незащищенной от посягательств на ее трон. Это обстоятельство могут использовать северные племена и возобновить свои атаки, а еще одно вторжение захватчиков положит конец существованию Римской империи. Марк очень надеялся, что Коммод последует советам своих верных учителей и наставников. Однако многочисленные нахлебники-приближенные, которые уговаривали его вернуться в Рим, поколебали его решимость. Пока его армия с ним под неусыпным оком Помпеяна, есть еще надежда, что Коммод наберется мудрости и станет грамотным правителем. В отличие от своего отца Коммод не проявляет интереса к философии.
Вдруг в самом разгаре их беседы Марк падает лицом вниз и теряет сознание. Его друзья встревожены и начинают безутешно рыдать, потому что думают, что он умирает. Но врачам удается привести его в сознание. Увидев встревоженные лица своих охваченных горем соратников, он, вместо того чтобы испугаться собственной смерти, обращает на них свое внимание. Он видит, что они оплакивают его так же, как он оплакивал свою жену и детей, а также многочисленных друзей и учителей, которых терял на протяжении всей жизни. Теперь, когда умирает он сам, Марк не видит нужды в их слезах. Какой смысл сокрушаться о том, что неизбежно и не зависит от его воли. Куда важнее, чтобы они взяли себя в руки и грамотно устроили восхождение Коммода на трон. И хотя Марк пребывает в полубессознательном состоянии, его мозг ясен, как никогда. Он призывает собравшихся вокруг него подумать о собственной смерти, постичь ее смысл и значение и жить мудро. Шепотом он произносит: «Что вы плачете обо мне, когда вам нужно думать о чуме… и о смерти, которая рано или поздно настигнет всех вас?» Все умолкают, проникнувшись смыслом его мягкого предостережения. Стихают рыдания. Все молчат, не зная, что сказать. Марк улыбается и слабо машет рукой, разрешая им удалиться. На прощание он говорит: «Если вы сейчас отпустите меня с миром, я попрощаюсь с вами и уйду из жизни раньше вас»
[11]. Когда новости о его тяжелом состоянии облетают лагерь, солдаты не скрывают своего горя, потому что они любят его гораздо больше, чем его сына Коммода. Проснувшись рано утром следующего дня, Марк чувствует себя крайне слабым и изможденным. Жар усилился. Понимая, что это его последние часы жизни, он подзывает к себе Коммода. Войны против германских и сарматских племен, которые Марк ведет уже целое десятилетие, подходили к концу. Он настаивает, чтобы его сын взял на себя командование армией и добился удовлетворительного исхода, заставив врагов сдаться, а затем позаботился о том, чтобы стороны вступили в переговоры о мире. Марк предупреждает своего сына, что, если тот покинет фронт, Сенат может рассмотреть это как предательство. Ведь в эти долгие войны вложено столько средств, столько людей полегло на полях сражений. Однако в отличие от своего мужественного отца Коммод вне себя от того, что может умереть. Коммода не вдохновляет доблесть отца. Он видит его чахнущее тело и скорее чувствует страх и отвращение. Наследник жалуется на то, что, оставшись в лагере, рискует сам заразиться чумой, и больше всего он желает вернуться в Рим, где ему ничто не угрожает. Марк убеждает его, что очень скоро, став единоличным правителем, он сможет поступать, как захочет, но сейчас отец наказывает ему подождать еще несколько дней. Чуть позже, осознавая, что конец уже близок, Марк приказывает солдатам взять Коммода под свою защиту, чтобы того не обвинили в убийстве отца. Он все же надеется, что его военачальники отговорят Коммода от безрассудного намерения покинуть северную границу. Марк писал, что нет на свете такого счастливца, чьей смерти не пожелал хотя бы один человек из окружающих его смертное ложе
[12]. Как император, он лично мог бы назвать сотни людей, которые не разделяли его ценностей и только порадовались бы его кончине. Они не разделяют его любви к мудрости и добродетели и насмехаются над его убежденностью в том, что высшей целью для империи должна быть свобода ее граждан. Тем не менее философия научила его быть благодарным за жизнь и не испытывать страха перед лицом смерти – подобно тому как созревшие оливки благодарны дереву за то, что оно дало им жизнь, а земле за то, что приняла его семя. Для стоика смерть – всего лишь естественный переход в другую форму существования, возвращающий тело к первоисточнику. Поэтому, когда Марка провожали в последний путь, его друзья, произнося надгробную речь, говорили, что он не умер, а отправляется к богам и назад в Природу, наверное, потому что эти слова перекликаются с учениями стоиков, которыми так дорожил Марк. Они нас учат не говорить о чем-то как умершем или утраченном, а считать, что все возвращается назад в Природу.
К сожалению, Коммод окружил себя льстецами и подхалимами, которые постоянно упрашивали его вернуться домой, где его ждали роскошь и комфорт. «Довольно хлебать эту студеную грязную жижу, господин Цезарь. Не лучше ли нам вернуться в Рим, где мы можем насладиться чистейшей водой, холодной и горячей?» И только Помпеян, старейший из его советников, открыто сказал ему, что покидать поле боя сейчас, когда война не закончена, будет бесчестно и опасно. Как и Марк, Помпеян считал, что враг расценит этот шаг как трусливый побег и обретет уверенность для будущих завоеваний. Если их стратегия окажется неудачной, Сенат признает и Марка, и Помпеяна несостоятельными военачальниками. Коммод колеблется и вроде поддается убеждению, но вскоре понимает, что соблазн вернуться в Рим слишком велик. Он выдумывает причину, по которой его возвращение в Рим было бы необходимо на случай, если в его отсутствие появятся враги и совершат государственный переворот. После смерти Марка Коммод поспешно заключает перемирие, заплатив огромную дань вождям германских и сарматских племен. Побег из военного лагеря одним махом подрывает веру в него солдат, которые были преданы его отцу. Поэтому он ищет поддержки у простого народа в Риме и пытается завоевать его доверие, не скупясь на расходы, при этом ведет себя скорее как важная особа, нежели как мудрый и милосердный правитель. По наблюдениям стоиков, люди, отчаянно пытающиеся избежать смерти, в итоге бросаются в ее объятья, что было особенно справедливо для Коммода. Его отец дожил до пятидесяти восьми лет, невзирая на свой слабый организм и постоянные болезни, а также тяжелые жизненные условия, в которых он находился, командуя северными легионами. В отличие от него Коммод обречен впадать в паранойю и ярость, ставшие причиной неоднократных покушений на его жизнь. В конечном счете одна из попыток увенчается успехом – его враги в Риме убьют Коммода, когда ему будет всего тридцать один год. Как говаривал Марк, будь у тебя сотня телохранителей, они не защитят правителя, который немилостив к своим подданным.
