Через пару лет этот младенец – Коэн – превратился в трехлетнего мальчугана, а Джесс ждала второго ребенка. Некоторое время мы не общались, но я регулярно проверяла ее страничку в соцсетях. Она, как прежде, излучала позитив, и, конечно, ее бизнес также процветал.
Поэтому для меня стала настоящим потрясением весть, что Райан скоропостижно скончался однажды ночью в возрасте сорока лет. Это не укладывалось у меня в голове. Должно быть, здесь какая-то ошибка…
Но нет, никакой ошибки не было.
Творческое сообщество Джесс отреагировало незамедлительно, в отчаянной попытке хоть что-то сделать. В результате кампании по сбору средств удалось быстро собрать 60 000 долларов, которых хватило бы, чтобы обеспечить существование Джесс и ее детей на несколько лет. Потрясающая щедрость! Со всех уголков света люди писали письма – бумажные и электронные – и комментарии в соцсетях, тем самым на деле демонстрируя, скольких людей Джесс покорила своим искусством, словами и оптимизмом.
А между тем лишь немногие знали, что ее сердце уже было разбито за два месяца до смерти Райана, когда Джесс узнала, что он в тайне от нее пристрастился к наркотикам. К тому времени, как она это обнаружила, было уже слишком поздно.
Теперь в ее разбитом сердце живет не только опустошение от потери мужа, но и чувство вины, и непрошеное облегчение от осознания того, что ей больше не придется жить в страхе за свою жизнь из-за его зависимости.
«Мне больно думать о тех месяцах, что последовали за его смертью, – вспоминает она. – Я держала на руках своего обожаемого Коэна и плакала, плакала. В душе, в машине, на крыльце. Я позволила себе испытать те чувства, в которых нуждалась. Иногда я совершенно ни на что не реагировала, лишь позволяла людям помогать.
Необходимость заботиться о Коэне стала для меня великим даром. Ведь нужно было вставать с постели и каждый день быть ему хорошей матерью. Я помню, как на автомате делала то, что нужно.
Это были совершенно немыслимые вещи – например, в свой собственный день рождения вместе с отцом, братом и дядей Райана я поехала в крематорий, где предстояло обсудить его кремацию. Я сама не думала, что справлюсь с этим, и все же справилась.
Я пропускала через свое тело волны болезненных эмоций и никак им не препятствовала. Всякий раз я понимала, что они – не вечны.
Помню, как впервые осознала, что мы будем праздновать Рождество без него. Я что-то передвигала на камине и заметила маленькие гвоздики, на которые мы вешали чулки.
Моя мама приехала к нам за пару недель до Рождества, и мы целый день пекли печенье, как в детстве. Это было чудесно. Мы столько смеялись в тот день, и я помню, что подумала – как же мне хорошо.
Мне и в самом деле было хорошо – хотя теперь все изменилось. Рана от потери Райана и от событий, предшествовавших ей, была еще свежа и к Рождеству не затянулась. Я знала, что пройдет еще некоторое время, прежде чем эти болезненные воспоминания отступят и я снова смогу думать лишь о том счастливом времени, что мы провели вместе».
Лишь теперь, когда Джесс рассказывает мне об этом, я по-настоящему понимаю, что она чувствует. Мы не можем в полной мере понять чувства другого человека – потому что каждый переживает боль по-своему. У каждого она принимает свою уникальную форму и меняется со временем.
Рождество совсем необязательно должно быть веселым.
Слишком часто – в особенности в праздничный сезон – мы делаем поспешные выводы о людях, недавно переживших потерю, и на основе этих выводов пытаемся поднять им настроение. А между тем иногда достаточно просто спросить, как бы они хотели отметить праздник – если, конечно, они вообще хотят это делать, – и каким образом почтить память ушедшего из жизни близкого человека. Если вы сами в этом году потеряли кого-то из близких, точно так же спросите себя, что вам нужно в этом году. Если ответ в корне отличается от того, как вы обычно празднуете, ничего страшного. Порой горечь от потери меняет привычное нам восприятие времени. Вам может показаться, что вы оцепенели и не можете сделать ни шагу вперед – хотя вокруг вас кипит жизнь. Иногда мы все же отвлекаемся на повседневные заботы, но бывают моменты, когда горе вновь отбрасывает нас к точке отсчета – к тому моменту, когда наша жизнь изменилась.
А в Рождество, когда нас охватывает тоска по былым временам, становится еще тяжелее. Вы можете одновременно радоваться и грустить, стоять одной ногой в прошлом, а другой – в настоящем.
Под чарами Рождества стираются четкие очертания времени, пробуждаются в голове непрошеные мысли, обостряются эмоции. В это время нам может быть нелегко, но оно же может подарить нам и бесценный опыт.
Каждому из нас рано или поздно суждено на себе испытать, что такое пустой стул за столом. В конце концов, этот стул может стать тем самым, на котором мы сейчас сидим. В Рождество у нас есть возможность задуматься об этом и принять это как данность, возблагодарить судьбу и предаться воспоминаниям.
Рождество совсем необязательно должно быть веселым.
Рождество без тебя
Надеюсь, истории, которые я сейчас расскажу и которыми со мной поделились ребята из моего сообщества, послужат вам утешением – в особенности если вы и сами в этом году пережили потерю. Пожалуйста, помните: вы не одиноки, вы справитесь!
«Моего отца сбил пьяный водитель, когда он пытался помочь потерпевшему, всего за четыре дня до Рождества. Это было несколько лет назад. Мне пришлось записать все в дневник, чтобы хоть как-то уложить в голове. Когда и это не помогло, я сосредоточилась на своем здоровье и самочувствии – занялась йогой и медитацией. И еще я нашла утешение в беседах с друзьями. Когда же вообще ничего не помогало, я просто старалась свыкнуться с мыслью, что это естественный процесс и нужно время».
Пола Хауэлл
«Мой муж умер от рака 21 декабря 2016 года. Мы с Филлом всегда любили Рождество. Однажды даже поставили рекорд: нарядили целых семь елок. Я сама ухаживала за ним, и он умер у меня на руках, любуясь праздничными огоньками, которые мы оба так любили. Рождество всегда будет для меня особым днем – ведь оно напоминает мне о нем».
Джиллиан Моакс
«В первую годовщину смерти моей матери отец пошел в местную церковь. Церковь была открыта, но совершенно пуста – и он вошел и сел на скамью в первом ряду. Внезапно он почувствовал, как что-то коснулось его ноги – и наклонившись, увидел черную кошку. Она запрыгнула к нему на колени и сидела так пять минут, в точности до того момента, когда произошла смерть моей мамы. Отцу стало невероятно спокойно на душе.
На следующий год в декабре мы отправились в лондонский центр водно-болотных угодий, где справляли поминки по маме. Когда я открыла дверь машины, в нее впорхнула малиновка. Она уселась на руль и просидела с нами минут десять.
