Одна из главных причин профессионального выгорания врача заключается в том, что он не может помочь пациентам настолько, насколько хотел бы. Наш труд теряет смысл. Я часто видел, как пациенты отчаянно боролись с ужасными недугами, а их лечащие врачи активно применяли лекарства и процедуры, но одновременно пренебрегали диетой и привычками, которые послужили причиной или катализатором болезни. Чувство безысходности неизбежно, если система здравоохранения пытается бороться с хроническим заболеванием и при этом невольно отворачивается от величайшего оружия – изменения рациона и образа жизни. Опросы подтверждают это: более 50 % врачей в США ощущают профессиональное выгорание
{1164}. Я полагаю, что показатель будет ухудшаться, учитывая нынешние стандарты медицинской помощи и то, что наша работа во многих случаях не приносит ощутимой пользы.
Текущая ситуация неустойчива и не нравится большинству пациентов и врачей. Во многом благодаря возникающим проблемам многие люди ищут более действенный подход, обращаясь к инновационным решениям и программам, которые я упоминал выше. Учитывая обнадеживающие примеры, я считаю, что медицина движется в сторону помощи людям вести здоровый образ жизни, делать правильный выбор, хотя придется преодолеть еще немало барьеров. Это движение наконец-то набирает обороты – значительный прогресс по сравнению с тем, что было 11 лет назад, когда мы опубликовали первое издание «Китайского исследования».
Женщина заплакала у меня в кабинете, увидев результаты анализа на холестерин, показывавшие, что ее одиннадцатилетнему ребенку не нужно всю жизнь принимать статины, а потребуется лишь чаще есть растительные продукты. Я получаю удовольствие, освобождая пациентов от приема лекарств. Речь о тех, кто кардинально улучшает свое здоровье, наслаждаясь новыми, вкусными завтраком, обедом и ужином. Участники наших групповых программ называют такое питание судьбоносным и благодарны за этот альтернативный подход к восстановлению здоровья. Слоган Рочестерского университета звучит так: «Медицина высшего порядка». Самый трогательный комплимент мы получили, когда упорно работали над созданием программы лечебного питания в одном крупном медицинском учреждении, – в конце очередного восьминедельного курса пациентка сказала: «ЭТО… ЭТО медицина высшего порядка».
Глава 18. Академические круги
Академические круги – социальная среда, которую я знаю лучше всего. Это мой родной дом на протяжении более 60 лет. В первом издании, за исключением нескольких реплик по поводу «темной стороны» науки, мы не рассматривали академические круги как институт, имеющий отношение к концепции данной книги.
Тогда мы лишь слегка коснулись темы того, как промышленность, государство и врачебная практика создают вводящую в заблуждение информацию о диете и здоровье. Однако наше обсуждение в основном было сосредоточено на конфликтах, порожденных форматами исследований и интерпретациями данных каждой из заинтересованных сторон. Оно не углублялось в фундаментальные аспекты и терминологию питания, здоровья, врачебной практики и самой науки. Все это мы разбирали в книге Whole «Полезная еда». Тем не менее и в ней мы не затрагивали вопрос о роли, которую могут играть научные круги.
Возникает соблазн возложить вину за всеобщую растерянность в вопросах питания и здоровья на любой из упомянутых здесь институтов. Как мы убедились, каждый исполняет свою роль. Но я не виню промышленность за проблемы, потому что понимаю ее главную цель (хотя часто не согласен): производить продукты и услуги на продажу. Значение имеют интересы акционеров, рабочие места и доходы, иначе не будет бизнеса. К сожалению, компании зачастую действуют крайне безответственно, когда трактуют научные выводы в своих корыстных интересах.
Не считаю я ответственными и врачей вместе с чиновниками от здравоохранения, потому что они в основном опираются на весьма упрощенные научные доказательства, которые им предоставляют. У практикующих медиков практически нет подготовки по диетологии – всеобъемлющей научной дисциплине со своими принципами и критериями. Когда все обучение сводится к значительному редукционизму, трудно в полной мере освоить парадигму холизма как основу понимания питания.
Мы могли бы обвинить и институты, здесь не упомянутые, – например, СМИ, ответственные за распространение этих сведений. Однако по большей части они сообщают то, что им предоставляют создатели информации. У большинства журналистов нет образования, необходимого для оценки достоверности поступающих к ним данных, – а они вынуждены представлять «сбалансированные» отчеты. Вот они и идут на риск, выбирая неквалифицированных людей, чтобы представить противоположную точку зрения, поэтому одна сторона получает преимущество. Как и в случае с промышленностью, печатные средства массовой информации представляют собой компании, которые зависят от рекламодателей и других сторон, определяющих их дальнейшее существование.
Что касается государственного сектора, то мой опыт показывает, что при всем стремлении чиновников обеспечить общественность достоверными фактами исследований на тему человеческого здоровья трактовка этих фактов в нормативных актах и государственной политике может оказаться субъективной. Именно на этапе интерпретации оценки научных доказательств корпоративные интересы могут активно заявить о себе. Я был свидетелем значительных и многообразных форм взаимодействия между промышленностью и государственными органами и могу утверждать, что правительство и промышленность сейчас действуют фактически как одно мегаучреждение.
Промышленность, врачебная практика, СМИ, правительство имеют свои специфические интересы и обязанности, но и они пересекаются друг с другом. Раньше я стремился выяснить, какой именно сегмент несет наибольшую ответственность за путаницу в представлениях общественности о диете и здоровье, а теперь понимаю: в поиске виноватых мало смысла. Каждая сфера так или иначе зависит от одной и той же поступающей информации и использует ее с максимальной выгодой для себя.
А кто несет ответственность за создание знаний и определение их ценности? Безусловно, ученые.
Влияние науки на население выходит далеко за пределы башни из слоновой кости. Его распространение на интеллектуальную, социальную и корпоративную жизнь нашего общества огромно. Академический мир, который помимо образовательных учреждений осенью 2016 г. насчитывал 21 млн человек студенческого возраста
{1165}, проводит или контролирует большинство наших фундаментальных исследований в области науки о здоровье. Только лишь Национальные институты здравоохранения направили большую часть ежегодных ассигнований на медицинские исследования объемом 30 млрд долл. «300 000 ученых в более чем 2500 университетов, медицинских институтов и других учреждений в каждом штате и по всему миру»
{1166}.
