Когда мы говорим об академической сфере, речь идет не только об университетских кампусах, где появляется основная масса такой информации. Значительная часть работы ученых происходит за пределами учреждений, а их деятельность связана с научной репутацией, сохраняющимся «членством» и обязательствами в академическом мире и зависит от них.
Одна из самых известных разновидностей такой деятельности – участие в разработке политики государственного здравоохранения, проектов и услуг, которое, как правило, происходит в форме заседаний в экспертных комитетах (об этом подробнее в главе 13).
Академические круги также играют ведущую роль в управлении огромной частью информационно-пропагандистской деятельности сельскохозяйственных компаний. В рамках государственных программ с более чем вековой историей университеты и колледжи задают вектор «коллективной пропаганде», которая, как заявляют в Министерстве сельского хозяйства США, «доводит выводы доказательной науки и современные технологии до фермеров, потребителей и семей»
{1167}.
Иными словами, академические круги – часть общества, занимающая наилучшее положение, чтобы хотя бы в теории аккумулировать информацию именно такого вида и качества, которая определяет наши представления о диете и здоровье. Но для этого научные круги должны обеспечить необходимую свободу своим специалистам, чтобы те применяли свое мастерство на практике, а затем их идеи регулярно выдвигались бы на суд общественности и профессионалов. Научные круги должны расширять границы знаний посредством оригинальных исследований и делиться этой информацией не только с коллегами, но и с различными сообществами: собственной студенческой аудиторией и независимыми студентами, ведущими самостоятельные исследования. Свободное общество не может существовать, если нет площадки и условий для добросовестных исследований и их обсуждения.
К сожалению, научные круги пока еще далеки от такого стандарта.
Угроза свободе научной мысли: показательный случай в Корнелльском университете
Важность науки для любого общества, стремящегося к свободе и прогрессу, невозможно переоценить. Но чтобы по-настоящему приносить пользу, ученые должны свободно мыслить, исследовать и делиться своими идеями в среде, где процветают честность и порядочность. К сожалению, я вижу, что научные круги становятся жертвой последовательного разрушения свободы слова, когда-то им дарованной.
Практически вся моя профессиональная жизнь прошла в академическом мире: три года в Массачусетском технологическом институте, 10 лет в Политехническом университете Виргинии, 40 лет в Корнелле (считая четыре года аспирантуры и 16 лет в должности почетного профессора), два годовых академических отпуска, проведенных в Оксфордском университете и штаб-квартире нашего биомедицинского общества в Бетесде. Меня снова пригласили в Корнелл в 1975 г. в качестве штатного профессора. Тогда мне было сорок, и прошло уже 14 лет с тех пор, как я работал там над докторской диссертацией. Мои основные обязанности на факультете были связаны с отделением диетологии, которое появилось в результате расширения и переименования кафедры диетологии, давно считавшейся одной из лучших в стране. Мне также предложили вести биохимию и международное сельское хозяйство, я стал научным руководителем аспирантов. Я оказался в числе создателей нового для аспирантуры направления токсикологии, то есть занимался с учениками в четырех научных дисциплинах.
Во время пребывания в Корнелле в моей исследовательской группе побывало около 25 приглашенных профессоров и ученых из шести стран (Японии, Англии, Франции, Китая, Канады и Нигерии). Каждый примерно год проработал в нашей лаборатории. Благодарю всех этих людей – без их участия я бы не написал ни эту книгу, ни Whole («Полезная еда»). Многие из них сделали блестящую карьеру в науке. В отделении диетологии моя исследовательская программа на протяжении многих лет была крупнейшей, имела максимальное финансирование и цитирование в научных изданиях.
Долгая карьера в Корнелле помогала и за пределами университета. Его имя и репутация открывали многие двери. Так мне представилась возможность на протяжении почти 20 лет быть участником нескольких уважаемых экспертных групп, отвечающих за разработку и развитие национальных и международных стандартов в области питания и здоровья. Благодаря такой деятельности появился богатый опыт и перспективы, которые сформировали взгляды, критически важные для нашего общества и даже всей планеты.
Короче говоря, академическая среда дала мне, как и многим другим, исключительно богатые возможности для развития карьеры. Если мы, ученые, не соприкасаемся слишком тесно с устоявшимися убеждениями и практиками, то можем формулировать собственную точку зрения и делиться ею со студентами, выбирать себе коллег, сами ставить перед собой исследовательские вопросы и отвечать на них – конечно, при условии, что мы способны добиваться соответствующего финансирования. У нас много возможностей для создания собственной реальности.
Однако я видел, что происходит, когда работа ученых все-таки переплетается с устоявшимися шаблонами, а на самом деле – с откровенными проблемами.
До 1990 г. моя исследовательская группа активно публиковала результаты, которые часто цитировали СМИ благодаря помощи департамента коммуникаций Корнелльского университета. Но в 1990 г. наш проект в Китае внес новое измерение в исследования, которое вызвало большой интерес как у нас в стране, так и за рубежом. Статьи о китайском проекте появились в популярных газетах, в том числе в USA Today, the New York Times и the Saturday Evening Post. В Китае исследование тоже вызвало значительный интерес, в том числе потому что это была первая совместная научно-исследовательская работа в рамках сотрудничества между нашими странами.
Меня очень интересовали новые данные из Китая. Сочетание лабораторных исследований и изучения человеческого организма выстраивалось в сюжет с большим потенциалом, который мог коренным образом изменить наши представления о питании. С этого момента события начали развиваться в разных направлениях: первый в своем роде университетский курс «Вегетарианское питание» появился в Корнелле (потом его перенесли в онлайн-формат), данная книга вышла в 2005 г., про нашу работу было снято как минимум 15 видеосюжетов и документальных фильмов, мне предлагали выступать с лекциями чаще, чем я мог себе позволить. Зарождалось «движение» приверженцев растительной диеты.
Если бы мне пришлось определить событие, которое стало поворотным моментом, то я бы назвал статью в разделе «Наука» в New York Times (1990) о результатах нашего китайского исследования. Она ознаменовала начало нового пути, который придал моей научной деятельности больше публичности. Последующие годы позволили мне пересмотреть представления о питании, здоровье да и самой науке, хотя я не понимал, насколько сильно они разведут меня с традиционной наукой. Я уже имел непростой опыт противостояния догмам, но перемены в начале 1990-х гг. привели к новым проблемам.
