Все это создает уникальную среду, в которой назрела необходимость перемен. В отличие от 1982 г., когда мы с несколькими коллегами пытались противостоять авторитету ученых, считавших, что питание никак не связано с раком, сегодня широко признано, что пища, которую мы едим, может влиять на риск возникновения разных видов рака. На моих глазах менялось восприятие обществом вегетарианства: от опасного мимолетного новомодного увлечения до образа жизни, ассоциируемого со здоровьем и долголетием. Популярность растительной диеты растет, и стремительно увеличиваются разнообразие и доступность вегетарианской пищи
{1194}. В настоящее время рестораны по всей стране предлагают блюда, не содержащие мяса и молока
{1195}. Ученые публикуют все больше статей, посвященных вегетарианству, и все чаще говорят о пользе растительной диеты для здоровья
{1196}. Спустя более полутораста лет с тех пор, как мой предок Джордж Месилвен писал книги о питании и здоровье, я пишу книгу о том же вместе со своим младшим сыном Томом. Второе имя Тома – Макильвен (за последние пару поколений написание имени изменилось). Я не просто пишу книгу, посвященную тем же идеям, о которых говорил Месилвен, просто моим соавтором выступает родственник, названный в честь него. История может повторяться. Однако на этот раз, надеюсь, идеи Месилвена не будут преданы забвению и не окажутся на пыльных полках библиотек. Я верю, что мир наконец готов их услышать. Более того, я убежден, что мир готов к изменениям. На наши вредные привычки больше нельзя закрывать глаза. Наше общество находится в большой опасности: мы можем погрузиться в болезни, бедность и деградацию или же встать на путь здоровья, долголетия и процветания. И все, что для этого нужно, – решиться на перемены. Какой будет жизнь наших потомков? Время покажет, но я надеюсь, что история, свидетелями которой мы сейчас являемся, и будущее, которое ждет нас впереди, принесут пользу всем нам.
Послесловие (ко второму изданию)
Колин Кэмпбелл
Пока я работал над вторым изданием этой книги, меня особенно занимал такой вопрос: в мире здравоохранения нет более многозначного, более непонятного и самым неуместным образом используемого слова, чем «питание». Несмотря на частоту употребления, смысл его, к сожалению, ускользает.
Это невероятно важно, потому что нет такой схемы лечения таблетками или процедурами, которая предложила бы больше пользы для здоровья, чем питание. Но, как ни странно, медики даже не наделяют питание статусом медицинской специализации (официально признаны 26 медицинских специальностей). Еще более настораживает то, что питание не изучают в медицинских учебных заведениях, за исключением нескольких простых лекций в некоторых институтах. Крупнейшее в мире агентство биомедицинских исследований «Национальные институты здравоохранения» состоит из 28 институтов, центров и программ, и ни одна не посвящена питанию. В моей области профессионального исследования и преподавания диетологии мы даже сейчас с трудом можем найти определение для питания!
После 60 лет работы в этой области мое определение достаточно простое: питание – биологическое выражение пищи, которая способствует здоровью. «Неполноценное питание» является его противоположностью. Но проблема не столько в определении питания, сколько в нашем непонимании того, как оно функционирует. Традиционно мы исследуем питание, обучаем ему и рекламируем его, в первую очередь фокусируясь на отдельных питательных веществах, индивидуальных механизмах их работы и отдельных результатах. Это редукционизм. Например, когда антиоксидант бета-каротин содержится в пище, где питательные вещества работают вместе, он снижает вероятность рака легких, но, когда он изолирован и потребляется в виде таблеток, он не только не работает, но даже увеличивает вероятность рака легких и общую смертность. К аналогичным выводам в последние годы пришли и по поводу других витаминов и их влияния на заболевания.
Детальное изучение отдельных питательных веществ полезно, но недостаточно, чтобы понять более обширные последствия для здоровья употребления питательных веществ в составе пищи. Питание работает как целостная система, которая представляет собой мощную симфонию бесчисленного множества питательных веществ и химических соединений, действующих посредством многочисленных механизмов, производящих очень динамичные, практически бесперебойные результаты – хорошие, если все идет правильно, и не очень хорошие, если что-то не так.
Я пришел к выводу, что питание как целостность – факт природы. Знаю, я говорил это неоднократно, но не считаю, что достаточно, потому что с момента выхода первого издания мало что изменилось в нашем понимании питания, которое до сих пор рассматривается с точки зрения отдельных питательных веществ, а не цельных продуктов или диеты. Поэтому мы должны понять, почему питание на основе цельных растительных продуктов так трудно находит своих сторонников. Даже его предтеча, концепция питания в целом, не воспринимается серьезно органами здравоохранения!
Почти ежедневно я сталкиваюсь с глубоко личными историями – не с таким желанным концом, какой мог бы быть, если бы роль питания осознавалась лучше. Сегодня, когда я пишу эту страницу дома в Итаке, мы с женой Карен прочли в местной газете статью о вдохновляющем мужестве мальчика с онкологическим заболеванием. В возрасте двух лет ему диагностировали относительно редкую разновидность рака, и за последние семь лет он провел множество дней в больнице, пройдя через лучевую терапию, операцию и «химию» в виде таблеток, которые вроде бы помогали (но только временно). Сейчас ему девять лет, он исполнен мужества и окружен большой любовью и заботой семьи и многих других людей из нашего города и не только.
Через час или около того после прочтения статьи жена пошла в город и встретила необычайно большое скопление друзей, соседей и доброжелателей, собравшихся на открытую панихиду по очень популярному футбольному тренеру и директору спортивных занятий в школе. Всего несколько дней назад этот сорокадвухлетний мужчина внезапно умер от обширного инфаркта, оставив жену и маленьких детей. Я могу только представить их невыносимое горе.
Когда я слышу подобного рода истории с печальными последствиями, то думаю только о том, насколько результаты были бы более благоприятными, если бы врачи и причастные лица владели информацией, к которой пришли мы с коллегами: питание связано с этиологией заболеваний, а здоровье восстанавливается с помощью растительной диеты. Диета может предложить больше, чем все таблетки и процедуры вместе взятые. В этих двух историях, актуальных на данный момент, но столь похожих на многие другие, которые мы наблюдаем каждый день, я усматриваю невероятную беспечность. Я не вижу никаких доказательств, например, что эти семьи знали об исключительной пользе питания, представленной растительной диетой. В новости о мальчике подробности о лучевой терапии предварялись рассказом о празднике, на котором для детей «было так много пирожных», и я подозреваю, что, как и большинство кондитерских изделий, те содержали большое количество жира, сахара и рафинированной муки. Об этом и других праздниках рассказывали как о проявлении любви и заботы, и, конечно, они таковыми были. Все мы, не зная о влиянии питания на здоровье, сделали бы то же самое. Однако слова о том, как мальчик пережил «несколько операций, химио- и лучевую терапию, после которых его лицо парализовало, он оглох на одно ухо, у него случился паралич одной голосовой связки, и он не мог глотать», и последующее описание того, как он радовался огромному количеству выпечки, праздничному торту и зажаренному на вертеле мясу, оставляют меня в смятении, ведь весь его короткий жизненный путь до сих пор состоял из страшных таблеток и процедур, принимаемых с «мужеством», тогда как мог бы быть чем-то гораздо большим. Я, конечно, не могу быть уверенным в том, что выпечка, шашлыки и праздничные торты негативно сказываются на его самочувствии, но на основе некоторых весьма и весьма впечатляющих доказательств я склоняюсь к выводу, что сказываются. Больше всего меня огорчает то, что почти никто даже не знает о возможных улучшениях, которые я легко могу себе представить.
