Молчаливое признание, получаемое правящей группой от всей группы, нельзя понять без того, что не вытекает ни из справедливости, ни из силы, а только из любви, именно из любви, в которой доминируют ее качества «эрос» и «филия». Это опыт общности внутри группы. Каждая социальная группа есть общность – потенциально и фактически; и правящее меньшинство выражает не только силу и справедливость бытия группы, но и общий дух группы, ее идеалы и ценности. Каждый организм, как природный, так и социальный, есть сила бытия и носитель внутреннего притязания на справедливость потому, что в его основании лежит некая форма воссоединяющей любви. Будучи организмом, он снимает разделенность некоторых частей мира, таких как клетки живого тела, члены семьи, граждане страны. Это совместное самоутверждение на человеческом уровне называется духом группы. Дух группы выражается во всех ее высказываниях, в ее законах и институтах, в ее символах и мифах, в ее этических и культурных формах. Обычно он представляется правящими классами. И именно это, возможно, является самой прочной основой ее силы. Каждый член группы видит в членах правящего меньшинства воплощение идеалов своей группы. Этим воплощением могут быть царь или епископ, крупный землевладелец или крупный бизнесмен, профсоюзный лидер или герой-революционер. Поэтому любое правящее меньшинство хранит, демонстрирует и распространяет те символы, в которых выражается дух группы. Они гарантируют стабильность структуры силы больше, чем жесточайшие методы принуждения. Они гарантируют то, что я назвал молчаливым признанием правящей группы всей группой. Таким образом, сила и справедливость бытия в социальной группе зависят от духа общности, а значит, от объединяющей любви, которая создает и поддерживает общность.
Сила, справедливость и любовь в столкновениях социальных групп
В нашем описании столкновений между силами бытия мы ограничивались столкновениями между индивидуумами. Теперь мы должны распространить наш анализ на столкновения между социальными группами. Делая это, мы обнаружим те же характерные черты силовых столкновений: продвижение вперед и отступление, поглощение и выталкивание, слияние и разделение. Это неизбежно. Ведь каждая силовая группа переживает рост и распад. Она старается в одно и то же время выйти за свои пределы и сохранить себя. Ничто не определено a priori. Это дело проб, риска, принятия решений. А эти пробы включают в себя элементы внутренней силы, соединенной с насилием, хотят того группа или ее представители или нет. Эти столкновения суть основной материал истории. В них решается политическая судьба людей. Каков характер этих столкновений? Основой всей силы социальной группы является пространство, которое она должна себе обеспечить. Быть – значит иметь пространство или, точнее, обеспечить для себя пространство. По этой причине географическое пространство и борьба за обладание им, которую ведут все силовые группы, приобретает такую важность. Наше время дает поразительные примеры этого. В необходимости иметь пространство коренится борьба, которую ведет сионизм. Потеряв свое пространство, Израиль утратил силу независимого бытия, а вместе с ней не раз утрачивал и силу бытия как такового. Теперь у него есть пространство, и он демонстрирует довольно большую силу бытия. Но, может быть, что-то потеряно: внутренняя связь со временем, та связь, которая сделала Израиль избранным народом и утрата которой создала проблему уменьшения силы.
Борьба вокруг пространства – это не просто попытка вытеснить другую группу из данного пространства. Действительная цель – втянуть это пространство в более мощное силовое поле, лишить собственного центра. Если это происходит, изменяется не индивидуальная сила бытия, а способ соучастия индивидуума в центре, способ, которым он влияет на законы и духовное содержание новой, более сильной организации.
Однако не только географическое пространство дает силу и бытие социальному организму. Есть также излучение силы в большее пространство, пространство человечества. Одно из таких излучений, увеличивающее собственное пространство без уменьшения пространства других, – это экономическая экспансия. Другое – техническая экспансия, или распространение науки и культуры. В каждом из этих случаев предварительный расчет невозможен. Меняются численность населения, производительные силы, делаются новые открытия, возникают новые движения, эмиграция, конкуренция, появляются новые страны, распадаются старые. История, так сказать, пробует и смотрит, какая ситуация сложится в следующий момент. И в этих пробах одни народы и империи приносятся в жертву, а другие возникают и начинают жить. Сила бытия каждой политической силовой группы определяется в ее столкновениях с силой бытия других силовых групп.
Но теперь мы должны вспомнить, что сила никогда не бывает только физической силой, это также сила символов и идей, в которых выражается жизнь социальной группы. Осознание такой духовной материи может переживаться – и в самых важных исторических ситуациях действительно переживается – как особое призвание. Если мы посмотрим на европейскую историю, то обнаружим ряд примеров, в которых такого рода переживания своего призвания имели место, и увидим их огромное влияние на ход исторических событий. Неразделимое единство силового напора римлян и сознания ими своего призвания подчинило средиземноморский мир римскому праву и основанному на законе порядку Римской империи. Точно так же Александр принес греческую культуру народам, которые были покорены как в военном смысле, так и в смысле языка. Учитывая тот факт, что эти две имперские компании в их неразрывном слиянии создали oikoumenē (греческий мир), условие и основу для распространения христианства, мы не можем сказать, что понимание ими своего призвания было ошибочным. То же самое следует сказать о средневековой Германской империи, которая на основе силового напора германских племен и сознания своего призвания, бывшего у германских королей, создала структуру единой христианской Церкви со всем великолепием средневековой религии и культуры. После перехода от Средних веков к Новому времени европейские народы стали сочетать силовой напор с сознанием своего призвания, которое у разных народов было разным. Испанский империализм, нацеленный на завоевание мира, в то же время вдохновлялся фанатичной верой в себя как орудие Бога в борьбе с Реформацией. В Англии сознание своего признания коренилось отчасти в кальвинистской идее мировой политики, направленной на сохранение чистоты христианства, отчасти – в христианско-гуманистическом чувстве ответственности за свои колонии и за сохранение баланса сил между цивилизованными странами. Это было нераздельно соединено с экономическим и политическим силовым напором и породило величайшую империю всех времен и почти восемь столетий мира в Европе. Во Франции сознание своего призвания основывалось на ее культурном превосходстве в XVII и XVIII столетиях. Современная Германия находилась под влиянием так называемой реальной политики; идея собственного призвания в Германии отсутствовала. Ее идеологией была борьба за Lebensraum (жизненное пространство) – отчасти из желания получить компенсацию от колониальных держав, с которыми Германия по этой причине находилась в конфликте. Гитлер основывал свое призвание на явно абсурдной идее нордической крови, которая была искусственно навязана и с неохотой принята страной, поскольку не являлась реальным символом призвания. Сегодня две великие империалистические системы, Россия и Америка, борются друг с другом как с позиции силы, так и с позиции своего призвания. Сознание Россией своего призвания основывалось на религиозном чувстве своей миссии к Западу – спасти разлагающуюся западную цивилизацию с помощью восточного мистического христианства. Такие притязания были у славянофильского движения в XIX столетии. Сегодняшняя Россия имеет аналогичное сознание своей миссии к Западу и в то же время к Дальнему Востоку. Ее силовой напор, который в официальной контрпропаганде выглядит как стремление к мировому господству, невозможно понять, не принимая во внимание ее фанатичное сознание своего призвания. В этом отношении Россию следует сравнить со всеми другими империалистическими движениями. Сознание своего призвания у Америки было названо «американской мечтой»: установление земной формы Царства Божьего на новых началах. Прежние формы деспотической власти были оставлены, и всё начали заново. В конституции и в живой демократии (в Соединенных Штатах это квазирелигиозные понятия) заключена воля к осуществлению того, что ощущается как призвание Америки. Вначале имелось в виду – только в Америке. Сегодня имеется в виду – в половине мира, а неявно подразумевается – во всем мире. Реальный силовой напор в соединении с этим ощущением призвания пока еще не выходит за определенные границы. Но историческая ситуация все больше и больше расширяет эти границы. И сейчас уже можно говорить о полуосознанном американском империализме.
