После обследования методом однофотонной эмиссионной компьютерной томографии (ОФЭКТ; см. главу 1) я получил неопровержимые доказательства нарушения моих когнитивных функций, причем у этой проблемы — а она портила мне жизнь долгие годы — была вполне конкретная, чисто физическая причина. Полнота, растяжки по всему телу, постоянные боли доставляли мне массу неудобств, однако более всего меня пугало и казалось неприятным понимание того, что мой мозг начал преждевременно стареть. Совмещая учебу в школе бизнеса и работу, я изо всех сил пытался успешно сдавать экзамены, но терпел неудачу за неудачей. Кроме того, часто во время разговора я долго не мог подобрать нужные слова или, например, взявшись за какое-нибудь простое занятие, в середине процесса вдруг напрочь забывал, почему я это затеял и какого результата хочу достичь. В магазине у меня нередко вылетало из головы, что именно я планировал купить, а при составлении списка дел на ближайшее время часто не мог вспомнить, какие из них следует выполнить в первую очередь.
С годами лишний вес, частые боли и неспособность полноценно управлять собственным телом стали для меня более-менее привычными неудобствами. Однако я все еще оставался довольно умным парнем — толстым, неуклюжим, стеснительным, но все-таки умным, — и это вселяло надежду. Но когда я узнал о стремительном старении мозга, возникло ощущение, что теперь под угрозой оказалась не только привычная и относительно безопасная повседневная жизнь, но и вся моя личность, мое самосознание. Умение мыслить позволяло зарабатывать деньги и иметь крышу над головой, и поэтому, как только я понял, что вероятность существенного ухудшения моих когнитивных способностей очень высока, мне сделалось жутко.
Это понимание и стало переломным моментом. Я осознал, что если в ближайшее время не выясню, как улучшить работу мозга, то все пути к благополучию для меня скоро будут закрыты. Данная мысль наделила меня твердой волей, заставлявшей пробовать все, что могло помочь мозгу функционировать в полную силу.
Тогда мне не исполнилось еще и тридцати, и, разумеется, симптомы, свидетельствовавшие о нарушении когнитивных функций, были для меня, совсем еще молодого человека, совершенно ненормальным проявлением. Тем не менее следует знать, что ухудшение работы мозга не должно считаться нормой ни в каком возрасте. Нет ни одной веской причины, по которой человек с годами смиряется с нарушениями способности ясно мыслить и осознавать происходящее. Но мы ведь привыкли покорно принимать возрастные изменения и часто подшучиваем над забывчивостью какого-нибудь старика, считая, что для пожилых людей это обычное дело. Между тем правильнее называть вещи своими именами: потеря памяти с возрастом — тревожный симптом, связанный с опасными внутренними нарушениями и свидетельствующий о повышенном риске проблем со здоровьем, например слабоумия и болезни Альцгеймера.
Если вам пока немного лет и вы не отмечаете признаков ухудшения когнитивных способностей, советую все же не сидеть сложа руки и заблаговременно начать действовать, чтобы предотвратить развитие слабоумия. В результате вы не только наилучшим образом повлияете на свое будущее, но и получите приятное преимущество в текущем моменте: процесс мышления, память, умение решать сложные задачи значительно улучшатся. Эффект от удлинения теломер (чуть ниже поговорим о них подробнее; см. также главу 2), скорее всего, удастся почувствовать не сразу. Но зато вы быстро ощутите, как ваш мозг благодаря применению определенных техник начнет наполняться энергией. Достигать отличных результатов, не мучая себя непосильным трудом, — отчасти именно в этом заключается суть состояния, которое я называю «пуленепробиваемостью». Зная основные способы решения данной задачи, можно и работать не надрываясь, и добиваться весьма значимых целей.
Достаточно часто симптомы, похожие на признаки старческого слабоумия, начинают проявляться где-то с 40–50 лет (а также каждый раз наутро после обильных возлияний с друзьями), однако иногда когнитивные нарушения изрядно мешают жить даже молодым людям. Как-то раз я брал интервью у Дэйла Бредесена, доктора философии и признанного в мире специалиста по нейродегенеративным заболеваниям. Дэйл — кстати, он еще и автор книги «Нестареющий мозг»
[188] — рассказал, что диагноз «болезнь Альцгеймера» зачастую ставят лишь тогда, когда патологический процесс, ставший причиной развития этого недуга, протекает не менее двадцати лет. Если учесть, что некоторым указанное заболевание диагностируют в 40 лет, можно считать, что физиологическая ее первопричина нередко начинает оказывать на мозг незаметное пагубное влияние очень рано, когда человеку только исполнилось 20 лет. Кроме того, есть основания полагать, что если вам от 40 до 50 лет и у вас уже наблюдаются отдельные симптомы слабоумия, то, значит, болезнь Альцгеймера может в полной мере проявиться на седьмом десятке. Как видите, «четыре убийцы» нападают не сразу — они предпочитают действовать медленно. Именно в этом их главная слабость, и я настоятельно советую воспользоваться ею, чтобы свести риск возникновения заболевания к минимуму.
Известны два очень важных и приятных факта: болезнь Альцгеймера развивается медленно, а современные методы, непрерывно совершенствуемые, позволяют отслеживать опасный процесс на ранних стадиях. Кто знает, как работала бы моя голова сегодня, если бы двадцать лет назад я не начал совершенствовать свои когнитивные функции? Многие убеждены, что вероятность развития болезни Альцгеймера или же старческого слабоумия целиком зависит от наследственности или непредсказуемого стечения обстоятельств. Но это не более чем миф. Процедуры и способы, благодаря которым я улучшил работу мозга, помогут любому вне зависимости от возраста уберечь себя от этого «убийцы», обрести ясность мысли, отличную память и стать более работоспособным.
Нейронная обратная связь для чайников
О том, что мозг перестал справляться со своими основными задачами, я начал догадываться задолго до того, как беспокойство по поводу здоровья заставило меня пройти обследование. Мои догадки основывались на едва уловимых ощущениях — их было трудно описать словами, однако я четко понимал: что-то не так. Например, появилась излишняя медлительность, раньше мне несвойственная. Но мне повезло: некоторые мои друзья знали о новом тогда виде терапии, помогающем справиться с нарушениями когнитивных функций, а именно о нейронной обратной связи. В ту пору об этом методе слышали лишь единицы. Друзья познакомили меня с выдающимися профессионалами, исследовавшими работу мозга, и наиболее эффективными технологиями, позволявшими в полной мере восстановить его функции. Одним из кудесников, с которыми мне в те годы посчастливилось выйти на связь, был хиропрактик, чей офис находился в районе залива Сан-Франциско. Оказалось, что доктор, помимо прочего, проводил лечение методом нейронной обратной связи.
Поехав на первую встречу, я понятия не имел, чего ожидать. Воображение рисовало большой медицинский комплекс со множеством сверкающих на солнце окон, сотрудников в белых халатах и обстановку, чем-то похожую на съемки фильма «Трон»
[189]. В реальности я увидел маленький скромный офис с аквариумом; обшитая тесьмой занавеска отделяла приемную от комнаты, оборудованной для работы с пациентом. В приемной сидел мальчик — как выяснилось позже, с диагнозом «аутизм». Через некоторое время он подошел ко мне, внезапно громко закричал и начал кругами бегать по приемной. Ничего подобного я не ожидал. Не думал я, что первый визит к гуру нейронной обратной связи станет столь необычным.
